Я направил на барона ладонь и только начал произносить заклинание, как что-то с лязгом стукнуло в заднюю часть шлема. Я почувствовал точечный болезненный удар по затылку, отчего невольно пошатнулся вперед и схватился за голову рукой. Там торчал арбалетный болт, проникший под шлем лишь кончиком острия. Обернувшись, я увидел перекошенное от злости лицо усача, держащего в руках небольшой, раскладной и уже разряженный арбалет. «Фух, повезло, что шлем оказался по-настоящему прочным», — с облегчением подумал я, осознав, что вполне мог умереть, а отделался лишь небольшой раной на затылке. Будет мне уроком, что нельзя поворачиваться спиной к живому врагу.

Нужно было угомонить усача, кинувшегося лихорадочно перезаряжать арбалет. Я быстро подскочил к нему и с размаху врезал кованым носком латного ботинка по лицу. Мужчина вскрикнул от резкой боли, но продолжал сжимать в руках оружие. Пришлось врезать ему еще несколько раз, чтобы окончательно вырубить. Я даже запыхался от приложенных усилий. Сначала распахнул забрало, а после и вовсе сняв шлем, чтобы продышаться и проверить серьезность полученного ранения. Затылок болел не переставая. Меня удивила реакция городской стражи и толпившихся неподалеку зевак. Они с неподдельным ужасом смотрели на хрупкую, белокурую девушку, превратившую лицо усатого бугая в кровавое месиво, когда узнали в ней тихую и забитую послушницу храма. Да уж, прислужники Культа небось на дыбы встанут, после того, что про меня расскажут горожане.

Оглянувшись по сторонам, я не заметил поблизости других наёмников, но всё равно снова нацепил шлем, оставив открытым забрало. Осторожность не помешает, мало ли, что у стражников на уме. Убедившись, что усач больше не шевелится, я вырвал из его ослабших рук арбалет и вернулся к умирающему барону. Пока не стало слишком поздно, я кастанул на него «антимагию». Тело Арчибальда покрыл золотисто-желтый кокон света и, прямо на глазах, его самочувствие стало улучшаться. Сначала он перестал при каждом выдохе харкать кровью. Через пару минут к мужчине вернулось зрение, а ещё чуть позже барон окончательно перестал трястись и к коже лица вернулся нормальный, здоровый цвет. Однако неприятный запах, от уже пропитавших одежду выделений никуда не делся. Покачиваясь и опираясь рукой об стену, лорд Кинвала встал на ноги и огляделся по сторонам.

* * *

Выпроводив барона из Храма, настоятель и верховный жрец Храма Божественной Благодати Кинвала первым делом кинулся писать послание Графу Орвулу. Видавший виды старик почти не сомневался, что проклятый лорд откажется выполнять требования закона и добровольно предать себя огню. Настоятель предположил, что Арчибальд укроется в своем замке в надежде на чудесное спасение, чем подвергнет семью, слуг и весь город смертельной опасности.