— Что ж... Тут все ясно. Но для верности поговорю с хозяйкой.

— Мы познакомились в игре, — Ира сидела на диване в гостиной и утирала мокрый нос салфеткой. — Я знала, чем он промышляет. Знала, сколько у него денег. Поэтому и решила соблазнить. Но это же не преступление, верно?

— Ни в коем разе, — я устроился на стуле напротив, Абу в кресле в углу протоколировал допрос на смартфоне.

— Антон был очень осторожным. Во всем видел подвох, никому не доверял. Долгое время мы просто занимались виртом, но за это ни денег, ни подарков не дадут, разве что в «Тэнуме». А я хотела сытой жизни в реале, — Бабочка шмыгнула. — И вот однажды удалось договориться о встрече. Не знаю, почему он потерял бдительность. То ли либидо проснулось, то ли влюбился... И когда увидела его на пороге, чуть в ужасе не захлопнула дверь. Жирный, потный, в прыщах, с кривыми зубами и сальными патлами. В игре... он выглядел лучше, хотя по разговорам я догадывалась, что у него серьезные проблемы. Можно воды?

— Пожалуйста, — махнул одному из участковых, которых пригнали для помощи в расследовании.

— Он был жутко неопытен, — Ира повертела стакан в ладонях и уставилась на дно. — Думаю, я его первая женщина. Гулять не любил, заказывал тонны еды и не мог ни на час отлипнуть от игры. Мы объедались, занимались сексом и залипали в «Тэнуме» — вот и все. И когда я соврала, что не хватает пары тысяч на оплату квартиры, Антон просто скинул мне сотню. Сотню, понимаете? Сто тысяч. За всю жизнь я не видела и половины таких денег. И тогда я решила, что буду терпеть столько, сколько получится. Но на третий день... он заснул и не просыпался. Я подумала, что это сердечный приступ из-за обжорства, но испугалась вызвать врачей. Подумала, что во всем обвинят меня. Ведь это я заманила его к себе и... и... — девушка закрыла лицо рукой и заплакала.

— И вы ухаживали за ним все это время?

— Да... Кормила с ложечки, выносила горшки, протирала полотенцем... Надеялась, что однажды он очнется и все будет хорошо, но ничего не изменилось до сих пор... Меня ведь посадят, да?

— Сложный вопрос, — я вздохнул и откинулся на спинку.

— Я... я не хочу его потерять, понимаете? — Ира подняла глаза, и я увидел взгляд женщины, готовой порвать за самое близкое и дорогое. — Поначалу я хотела от него лишь денег, но спустя столько дней... Не знаю, как вам объяснить.

— Вы к нему привязались.

— Именно, — нервный кивок и теплая улыбка. — Это будто стокгольмский синдром наоборот.

— Ну, лично мне вам предъявить нечего. Врачи все равно не смогли бы ему помочь.

И когда уже собрался уходить, в спину прилетело: