Обычно погребальные костры складывались на площадях, но районная площадь была занята каким-то вельможей, и все неравные ему по статусу были отправлены за город. Крепостные ворота столицы давно закрылись на засовы, как будто отрезая путь к старой жизни.

Евсей бухнулся на мешки с зерном, взглянув на звёзды. Всё очень быстро поменялось, и страх перемен выступил слезами на его лице.

– А знаешь, как это будет? – проговорила темнота, от чего парень вскочил и огляделся, вытирая пальцами заплаканные глаза.

– Брат Герберт? – предположил Евсей.

– Хо-ло-дно. Тебя ждёт бездна. Давно! – посмеялась темнота.

Парень пригляделся, но ничего не увидел. С ним говорила пустота.

– Оценил мой подарок, Еся? – спросил голос, он принадлежал не взрослому, а точно такому же юному мальчику. – Твоя мама не хотела умирать, я уболтал!

– Да кто ты такой?! – вскочил Евсей на ноги.

– Тихо, малыш, тихо. Херберта привлечешь. Классная шутка, кстати, смешная. Жалко, тебе тоже не долго осталось.

Евсей очень-очень захотел взглянуть на говорившего и зубами вцепиться ему в горло. У него не было слов, потому что сейчас он задыхался от ярости – что-то или кто-то говорило, что убило его мать, а он даже не мог его видеть.

Очертания сгустившейся тьмы начали вырисовывать абрис худощавого и высокого, на вид четырнадцатилетнего подростка с неровным оскалом зубов, с маленькими рожками, едва выступающими сквозь космы немытых волос, с длинным, во весь его рост, хвостом, оканчивающимся кисточкой.

– Драсьте! – улыбнулся рогатый. – Увидел-таки!

– Я убью тебя, чем бы ты ни был! – хватая воздух, прошипел Евсей.

– Нет, охотник, это я убью тебя. Не сейчас, а через пять дней, в пути в Шаруланкар, – мечтательно произнёс демонёнок. – Интересно, твой труп выкинут в песках, сожгут в Шаруланкаре или… или нет. Ни то, ни то! Я пожру тебя с говном.

– Иди сюда!

Евсей выпрыгнул из повозки и сделал несколько шагов к демону, но тварь просто отодвинулась от него, как будто он сам толкал существо на тележке с длинными ручками, и потому не мог достать.

– Пять дней Еся, и твой щит спадёт, – пообещал демон и исчез, оставляя Евсея стоять в ночи.

Босые стопы крались по холодной, успевшей остыть за ночь земле, а глаза вглядывались в темноту. Темноту, разбавленную одиночными кострами стражников монашеского каравана.