– Не увлекайся, – слабым голосом попросила Вика и ушла в кафельное царство.

Я огляделся и было собрался впрямь пойти к барной стойке (в зале их было целых три, и везде наливали бесплатно) и шарахнуть еще одну противострессовую дозу, как меня обняли за шею, обдали ароматным облаком духов и вжали во что-то упругое и мягкое, податливое. Кровь на мгновение застыла в жилах, а после помчалась по ним с бешеной скоростью. От головы – и все ниже и ниже.

– Думал, я тебя не найду? – шепнули мне в ухо и слегка укусили за его мочку. – А вот и нет. Ты мой, я тебя где хочешь сыщу.

Рыжие волосы, молочно-белая кожа, зеленые глаза. Это не Новый год, это какой-то лабиринт опасностей и соблазнов. Но каких соблазнов! Самых лучших в мире соблазнов. Самых сладких. Самых желанных. Неповторимых. Единственных.

– Надо спешить, – губы карминного цвета буквально вогнали слова в мой мозг. – Скоро твоя клуша из клозета выползет, и тогда эта ночь не будет нашей.

Какой нашей? Какая клуша? Почему – не будет? О чем она? И почему так шумит в голове и стучит в висках? Выпил-то вроде немного.

– Идем, – горячее и доступное тело прижимается ко мне, и по моим жилам растекается жгучий огонь, с которым я не хочу спорить, это что-то из древности ползет внутри, это проснулись первобытные инстинкты и оттуда, из тьмы веков, заявили на меня свои права.

Меня берут за руку и ведут куда-то как телка на привязи, причем у меня нет желания сопротивляться, напротив – в глазах стоит вырез бордового шелкового платья и то, что в этом вырезе есть. Боги, это лучшее, что я видел в жизни. И это может быть мое? Прямо сейчас? Вот так просто?

Какие-то коридоры, какой-то закоулок, какая-то каморка с тусклой лампой ночного света.

– Ну вот, здесь нас никто не станет искать, – очи Дарьи, зеленые, колдовские, с золотистыми искрами напротив моих, я впервые понимаю смысл фразы «утонуть в глазах». Только я не тону, я растворяюсь в них, как кусок сахара-рафинада в кипятке.

Ее пальцы расстегивают воротник моей рубашки, ослабляют узел галстука, ее губы целуют мою шею, жадно, как будто кусают, запах ее волос сводит с ума.

Боги, и я боялся этой женщины? Надо давно было ползти за ней на коленях и требовать, просить, умолять, чтобы она хотя бы посмотрела на меня. Как горячо!

Два щелчка раздались одновременно – щелкнула пряжка моего ремня под умелыми руками Дарьи и дверной замок, который то ли она не закрыла, то ли он просто не работал.

– Харитон Юрьевич. – В дверном проеме появилась стройная девичья фигурка. – А я вас обыскалась. Надо идти.

– А? – Я, наверное, смотрелся забавно или, скорее, кинематографически-комично – расстегнутые ворот и ремень, растрепанные волосы и красотка в обьятьях. – Куда? Зачем?