Он поднимался все выше, в тайне надеясь что-нибудь все-таки обнаружить. За углом что-то шелохнулось. Еще один ящер. Большой. Ноэль медленно подошел к нему. Заглянул в оранжевые глаза. Они какое-то время смотрели друг на друга, недвижимые в каменной темноте. Змеелюд моргнул и отвернулся.

Ноэль пару раз стеганул его мечом, оставив на теле две кровоточащие полосы. Ящер взвыл.

— Ты умрешь быстро, если скажешь мне, чего есть в пещере ценного. Если ничего не придумаешь, я буду долго тебя пытать.

Ящер попятился, но тут же уткнулся в стену.

— О да-а, — прошипел змей, — кое-что тут и правда есть. Твоя сме… — Острый клинок пронзил его горло, но такую тварь этим не убить.

Это была вершина. Лазов на верхний ярус не наблюдалось, а потолок заметно осел, кое-где у стен венчаясь свисавшими почти до пола сталактитами. Он зарядил воду, но она не кишела монстрами. Расстроившись, он пошел в следующий зал, оставив блуждать ослепленного гипнотизера в одиночестве.

Через минуту он обнаружил совершенно иную пещеру. Потолок здесь пронизывало множество отверстий, через которые проникал солнечный свет. По традиции в центре располагалось небольшое озерцо, но в отличие от бесчисленных черных луж всех остальных пещер этой системы, у этой посередине была суша. И не просто суша, а уютный уголок с ворохом веток и сухих водорослей, уложенных в приятное глазу гнездышко, в котором покоилось четыре яйца с человеческий рост.

Он подошел к водной кромке, посмотрел на свое тусклое отражение. Уставшее лицо, но в то же время прямо державшаяся фигура; грязная одежда, которая, однако, плотно обтягивала его руки и грудь, а ведь когда-то она казалась ему свободной; и эти глаза. Мечник знал, что внутри он все еще тот самый Ноэль, который в ужасе бежал вместе с Маркусом по улочкам Аррелиона, спасаясь от Гектора, не зная, чего ждать от грядущей ночи, и все же сейчас из серебристой воды на него смотрел совсем другой человек.

Отражение вдруг подмигнуло ему, оскалив рядок белоснежных зубов с выступающим острым клыком, будто бы говоря: «Все хорошо. Я защищу нас». Ноэль, тот, старый Ноэль, от трогательности момента и внутренней чувствительности хотел было даже пустить слезу, но тот, кто смотрел на него из воды, не позволил ему этого сделать. Вместо этого он закатал рукав и подвигал напряженный рукой. Под тонкой кожей заиграли мускулы, проступили толстые вены, по которым текло так много крови, когда он сжимал клинок.

«Круг воды, а в центре яйца. Ну, конечно» — ухмыльнулось его отражение. Клинок Ноэля вспыхнул искристым фениксом и вошел в воду, оставляя за собой кипящий след. Вода тут же стала прозрачной до самого дна, явив на миг огромную тушу, притаившуюся во тьме. У самца была самка.