— Неа. — Старик покончил с упряжью и запрыгнул на козлы.

— А где?

— В Аррелионе, малыш. В Аррелионе! — Хлопнули узды и лошадь медленно зашагала к рыбацкому городку.

— Сочувствую.

Старик аж хрюкнул.

— Рано еще! Мои это дети, понимаешь. Так просто они не погибнут. Не должны.

Телегу тряхнуло, когда одно из колес наехало на булыжник, и они ненадолго умолкли.

— Дед, я вот думаю. А нафига ты водоросли в рыбу засовывал, если отдал почти на месте?

— На всякий случай.

— А когда меня не было, ты как таскал это все?

— А вот когда тебя не было, я как раз выгружался в порту и нанимал грузил. И вот там-то наши достопочтенные блюстителя морского порядка меня и проверяли. Но они тупые.

— Но ведь они делают хорошее дело. Я всего не знаю, но, раз эта штука опасна, ты сам об этом говорил, значит, запрещать ее — правильно.

— А, парень. Конечно, это правильно. Но, если ты посмотришь чуть шире, то поймешь, что не продам ее я, продаст кто-то другой. Спрос рождает предложение, покуда есть те, кто готов это купить, будут и те, кто это достанет. Во как.

— С такой стороны…

— И пусть лучше я заработаю на этом денег и отдам их своей законопослушной семье, чтобы те жили-трудились на благо общества, чем какой-нибудь прощелыга накупит бухла на выручку и прокутит все за неделю-другую со шлюхами.

— Ладно. Убедил.

— То-то же.

— А у ребят с порта не возникнут вопросы, почему ты вдруг решил выгрузиться в таком неудобном месте?

— Обязательно возникнут, малыш. Но я что-нибудь придумаю.

На участке со склоном телегу немного перекосило.