Судя по скачущей с темы на тему манере разговора, Скульптор действительно был сумасшедшим, и сейчас у него было обострение. Черт, как там нужно с психами общаться? Поддерживать разговор?

– Это Клаус сообщил тебе координаты убежища?

Псих улыбнулся и кивнул. В его руке появился Скульпторический карандаш, которым он принялся что-то чертить на теле девушки.

– Да. А перед этим – то, что ты отправился на инициацию. Он очень хотел от тебя избавиться. Но не учел, что я не люблю сопляков и предателей. Зачем мне человек, который даже не может взять нравящуюся ему женщину силой и прибегает к предательству, чтобы избавиться от конкурента? Трус и предатель. А предавший однажды – предаст вновь.

Я криво ухмыльнулся. Вот ублюдок рыжий. Сейчас мне его было ни капельки не жаль. Я даже надеялся, что он пожил подольше, когда им занимался Скульптор.

– Я тебе предлагаю еще раз: уходи. Если ты так много знаешь, то должен знать и то, что я держу слово. Я тебя не трону.

– Уходить? – Скульптор поднял голову и меня пробрала дрожь от его взгляда. Очень уж не вязались большие, неестественно голубые глаза с его поведением. Такие могли бы быть у святого или блаженного, но они никак не могли принадлежать двинутому маньяку. – Куда уходить, Алтай?

Я молча смотрел на него. Скульптор же продолжал чертить линии и изгибы на теле девушки.

– Интерфейс отключен. Администрация меня слила. Если даже ты сдержишь слово, я выйду через потайной ход, и избегу встречи с Джаспером и его людьми, которых ты притащил с собой, я все равно мертвец. Меня занесут в вонтед-лист, назначат награду, и остатки жизни я проведу, скитаясь по руинам Лимба и пытаясь спрятаться от охотников. Мне не нравится такая перспектива. Меня больше устраивает погибнуть от твоей руки, но насладиться напоследок любимым де…

Послышался звонкий щелчок тетивы, и Скульптор, прерванный на полуслове, повалился назад. Ну, да. Сложно устоять на ногах, когда у тебя в голове торчит арбалетный болт. Глядя на тело маньяка и входящего в комнату Диса, перезаряжающего мой арбалет, я испытал смешанные чувства. С одной стороны – я был рад, что патовая ситуация разрешилась. С другой – злился, что эта татуированная тварь умерла так просто и безболезненно. И что убил его не я. Мне хотелось рвать его на части и резать на ремни, почувствовать под пальцами его кадык, и медленно сдавливать, периодически ослабляя хватку, и начиная все сначала, до того момента, пока адамово яблоко не захрустит, смятое и раздавленное. Мне хотелось еще раз взглянуть в эти глаза блаженного, и увидеть в них страх и мольбу о пощаде…