– У вас не получилось с ней или получилось, но плохо закончилось? – спрашивает она с любопытством, но все-таки выпутывается из моих рук, чтобы удобнее было смотреть в глаза.

– Ничего не было, вообще. Она была девушкой моего друга, а сейчас ждет от него ребенка.

– Я почти подумала, что это была Еська, – хихикает Соня, но вдруг что-то замечает на моем лице, видимо, что тут же сама меняется в эмоциях. – О боги… Это правда она? А сейчас…

– А сейчас я очень рад за друга, за нее, а еще безумно счастлив, что в моей жизни появилась ты.

– Правда? – шепчет она, а, когда киваю ей с улыбкой, ее глаза снова наполняются слезами. – Я не знаю, почему опять плачу. Это, наверное, гормоны, потому что я вообще не люблю плакать, но эти слезы, они сами собой текут! Кошмар…

– Лопай клубнику, – смеюсь, подавая ей ягодку, и она откусывает ее прямо из моих рук, закрывая глаза от наслаждения.

И я не врал ей, не говорил все эти слова, чтобы успокоить, я… Я же и правда счастлив.

С появлением Сони в этом доме появилась жизнь. А еще эта самая «жизнь» появилась и в моей жизни, как бы странно это ни звучало. Я был чертовски одинок, а сейчас радуюсь, что все мои серые будни окрашены таким ярким солнечным лучиком. И пусть этот лучик часто задает глупые вопросы, думает странно, плачет и считает, что никому не нужна, пусть! Я готов каждый день рисовать на ее лице улыбку и доказывать, что она самая лучшая, только пусть будет рядом со мной…

Решаю не докучать ей больше, если захочет – сама спустится вниз и побудет со мной. Встаю с кровати, напоследок целуя Сонечку в макушку, провожу пальцем по скуле, вспоминая, какой жуткий синяк от удара там был, делаю шаг в сторону двери, второй, третий, а потом замираю.

Твою. Мать.

Просто твою чертову мать.

Меня осеняет одной секундой. Просто все произошедшее настолько резко ворвалось в наши с Сонечкой жизни, что многие вещи начинают доходить с опозданием.

Но я понимаю, и злость внутри растет с такой силой, что ей срочно нужно найти выход.

– Принцесса, – говорю негромко, пытаясь хотя бы при ней держать себя в руках, – скажи, пожалуйста, какой у нас точный срок?

– Девять недель… – говорит с удивлением, видимо не понимая, к чему мне этот вопрос.

А все просто.

Вопрос к тому, что тот мудак не просто ударил и напугал мою на тот момент сотрудницу. Он ударил мою беременную девушку. В ее животе уже был мой ребенок на тот момент, когда он посмел поднять на нее руку. И если я и до этого его ненавидел люто, то сейчас… Сейчас я готов собственными руками сломать ему каждый палец от злости.