— Выходит, мы во сне этого главного героя?

— Не совсем его. Этот парень — Вася — отголосок внутреннего состояния моего пациента. На самом деле я и имени Василия не должен знать, потому что меня здесь нет, но во сне это не имеет значения.

Его здесь нет. Это хорошая новость.

— И что же вы намерены предпринять, Федор Николаевич?

— Буду ждать, пока тебя починят. Я иду по тонкому льду, Проводник. Мальчик в коме, его сознание ранимо. Если что-то пойдет не так, последствия будут катастрофичными. В моих руках его жизнь и собственная репутация как ученого.

— Полагаю, вам обещали неплохую награду за спасение вашего пациента.

— Его спасение и есть награда. Плюс — это неповторимый научный опыт.

— Странно. Не уверен, что именно я произнес свою предыдущую реплику, — говорю я.

— Верно. Реплики генерируются в голове того, кому мы снимся. Присмотритесь к Василию.

Я нагибаюсь к прижухшему геймеру, тот приподнимает голову навстречу. Глаза Васи полны черноты и боли, но жабьи губы отдельно от общей композиции лица растягиваются в улыбке, и он говорит голосом Федора Николаевича:

— Наверно, ему снится кошмар. Тем не менее, он хозяин своего кошмара.

— Выходит, вы мой прототип? — спрашивает Вася моим голосом.

Ясно. Угнетенный Автор продолжает вещать из темницы. Выдумал защитника своему герою. Не очень правдоподобно, но в Его состоянии уцепишься и за соломинку.

Я и Сорокин в одинаковых Доспехах. Лица закрыты; парень прокручивает диалоги в своей голове — значит, если хорошенько перемешать, Автор не догадается, кто есть кто и окончательно запутается.

— Я знаю только то, что знает он, — Сорокин кивает на геймера. — Раньше мы с тобой являлись одним персонажем. Но ты научился действовать самостоятельно. Жаль, я не уловил опасности сразу.

— Вы ошибаетесь, — я медленно обхожу Федора Николаевича справа, чтобы он, сохраняя между нами дистанцию, вынужден был перемещаться по окружности к моей первоначальной позиции. — Нас было трое. Автор не смог противостоять моему влиянию и в итоге подчинился. Теперь я устанавливаю правила, а не это недорисованное чучело.

— Если ты прав, значит, ситуация перешла красную черту. Я должен действовать решительно.

Мой противник вынимает меч и укрывается черным щитом. Настрой у него воистину серьезный.

Я останавливаюсь в углу, где спрятался парень. Руки безоружны — даю понять, что именно я в статусе жертвы намечающегося насилия.

— Ворон с самого начала зарекомендовал себя как персонаж с наклонностью злодея, — говорю я. — Если когда-то мы были с тобой одним целым, тогда и вы, дорогой мой Сорокин, не воплощение добродетели.