— Федор Николаевич, — доносится встревоженный женский голос. — Саша моргнул.

— В самом деле? Прекрасно! Значит, разгон не пропал впустую…

— Федор Николаевич.

— Да?

— Он смотрит на меня.

— Открыл глаза?

— Открыл. Но не в этом дело. Он видит меня, понимаете?

Скрипит кресло, шуршат ботинки по кафельному полу. На меня ложится чья-то тень.

— Да. Взгляд осмысленный, — гудит над головой. — Доброе утро, Александр! Как спалось? Хе-хе… Моргни, если понимаешь меня.

Кто вы такой? Что я тут делаю?

Я не слышу своих слов. Наверно, я ничего не произношу, а вопросы только промелькнули в голове.

— Ты слышишь меня, Стрельбин? Моргни два раза, если да.

Полуавтоматически моргаю. Хотя знаю, что я — не Стрельбин. Вернее — не совсем Стрельбин.

— Юля, принесите воды.

Становится чуть светлее, потом где-то хлопает дверь. Начинаю различать контуры предметов, но их назначение совершенно не ясно.

Что здесь происходит?

Где я?

Слышится щелчок, и с глаз будто снимают фиолетовую пелену. Предметы мира теперь залиты тусклым, пасмурным светом. Кто-то оттягивает мои нижние веки и брови, берет за руку, а потом говорит:

— Я думаю, он вернулся окончательно.

Топают шаги и приближается новый голос — тоже басистый, но молодой — его владельцу чуть за тридцать: