— Спасибо, — говорю я. Парень встает на ноги с мыслью, что все плохое осталось позади. — Спасибо, Автор, за эту твою последнюю конвульсию. Но, честно говоря, не вижу в ней смысла.

Лицо Василия меняется после этих слов, глаза от ужаса пустеют, рот немо раззевается, а в следующий миг его отсеченная голова катится по кафельному полу и замирает около разбитого смартфона. Обезглавленное тело валится на диван.

Вот и все. Ради чего стоило брыкаться и отдалять неминуемое?

Дом, в котором жил геймер, трясется от лихорадки, кашляет, отхаркивая кирпичи и пыль, бьется стекло, на полах вздуваются и лопаются бетонные волдыри. Этот псевдомирок мне без надобности, его можно разрушить. Выбираюсь на крышу через окно по пожарной лестнице, где меня ждет подвешенный в воздухе вертолет. Хватаюсь за веревочный трап за секунду до того, как провалится крыша, вся масса девятиэтажного здания устремится грудой вниз и целый гейзер пыли ударит в небо с первых этажей.

Вертолет набирает высоту или, что скорее всего, просто мир подо мной катится к черту. Черное нефтеподобное озеро абсолютного Ничего, вытекшее из-за горизонта, топит стометровый отрезок видимой мной недавно из окна улицы и руины дома с трупом бывшего главного героя, заливает серые облака, утреннее солнце и все, все, все, что подразумевалось, но так и не было зафиксировано словом. Наступает кромешный мрак.

Я карабкаюсь по веревочной лестнице навстречу кругу лопастей и долгожданной свободе, вываливаюсь в пустой салон через открытую дверь… и вдруг к своему удивлению попадаю на железнодорожные пути.

1.

Декорации сменились.

Я нахожусь в тоннеле с мягким светом. Впереди бесконечные рельсы, которые сходятся далеко-далеко по законам линейной перспективы, а потом сворачивают влево и больше не видны. Наверно, в этом измерении, куда я попал, нет горизонта, потому что я не должен знать о столь отдаленном повороте. Пахнет мазутом, плесенью, металлом и почему-то хлоркой. За спиной большой киноэкран с парящим вертолетом, распахнутой дверью в кабину и болтающимся на ветру трапом. Нет сомнений — я вышел именно оттуда. Только вот — куда?

Как бы не нарваться на очередные выпады затухающей воли Автора. Прислушиваюсь. Тихо, никого. Нет больше сумятицы в мыслях, сопровождающей меня до этой поры, нет разногласий внутриличностных масштабов, никто не ставит преград, не кричит и не спорит. Впервые полотно реальности гладкое, без складок, без нагромождения деталей и сумбурных движений. Так, словно галдящая толпа, где каждый со своим мнением, голосом, натурой и жизненной историей, вдруг замолкает, сливаясь в одну личность. Я один. Вокруг тишина и спокойствие, и даже чувствую биение возбужденного сердца.