На лестнице застучали уверенные шаги. Элен вслушалась и застонала в отчаянии – не он. Зато я улыбнулась. Хромов обещал спасти нас всех, он умеет. Он – высший маг и тащит сюда не абы кого, вот уж точно.

– У нас тридцать четыре минуты до расчетного времени визита, – неизменным клацающим тоном отчеканил Голем, удобно устраиваясь в кресле. – Если ими грамотно распорядиться, еще можно спасти положение.

– Я слово не сдержала! Не могу даже на глаза появляться. – Элен обернулась к Гюнтеру и поглядела на него совсем жалобно. – Обещала деньги промотать. Самые глупые прожекты выбрала, кто же знал, что эти движущиеся картинки могут иметь успех? Маги-то куда лучше иллюзии делают, верное было болото. Бездонное.

Она снова всхлипнула и в отчаянии сунула Гюнтеру афишку. Будто мы без нее не знаем, в чем главная беда. Для уничтожения миллиона было избрано пять прожектов. Два уже благополучно скисли по разным причинам. Третий, мало кому понятный, застопорился из-за того, что кончились средства. Но я бы не радовалась по этому поводу: изобретателя, лабораторию и все оборудование уволок к себе в кедровник господин ле Пьери, а это чревато последствиями. Четвертый прожект воистину надежен и бездонен, Элен вложила двести тысяч в постройку асфальтовой дороги, длинной, аж до границы Кервии. Если бы она вбухала в дело весь миллион, могла бы гордиться его бесследным исчезновением. Хотя концессия живет и дорога делается, но это ничего не доказывает при наших расстояниях и при том, как ловко растет расход средств уже за первым перелеском, вдали от хозяйского глаза…

Последние двести тысяч Элен истратила на покупки: небольшой домик в пригороде Белогорска, оружейная мастерская, имение де Лотьэра и так далее. Остаток, ничтожные на общем фоне пятьдесят тысяч, она еще в октябре отдала странному человеку в вязаной кофте, с полубезумным взглядом. У него волосы торчали дыбом, он что-то пытался объяснять относительно почти завершенных работ и полного неминуемого успеха, перспектив синематографа и роли архитектуры в постановке сцен. Элен не сомневалась ни в кристальной честности прожектера, ни в полнейшем отсутствии у него умения учитывать деньги.

– Или разворуют, или сами спустите на глупое дело, – уверенно предрекла Соболева. – Да пусть, даже не огорчайтесь, у Ромки мечта и у вас мечта, имеет человек право хоть немного пожить счастливым? Берите чек и тратьте, можно без отчета.

Увы, она не ошиблась лишь в одном: в порядочности получателя чека. Имя Елены Львовны Соболевой оказалось вписано во все документы, с правом на девять десятых прибыли… Даже при воровстве и небрежении денег хватило на исполнение замысла. Уже в марте фильм «Таврский мятеж» был объявлен главным событием в этом их синематографе на все времена. Элен еще надеялась на лучшее: провал и новое воровство способны разрушить всякий успех. Но вчера создатель фильма явился с отчетом, бодрый, в новой вязаной кофте, еще уродливее прежней. Глаза горели фонарями, деньги, взятые у Элен, уже снова были в банке. Мечта разрослась до трех новых фильмов, и Соболева с ужасом осознала: ничего нельзя изменить.