— Где рана? Надо остановить кровь, сделаем перевязку, — она быстро повторяла заученные действия, стараясь сделать так, чтобы у Целсуса было время до прибытия целителей.

— О роза моего сердца, роза моего сердца! — шептал Маркус, рыдая навзрыд и не стесняясь слез. Он разодрал камзол и рубашку посла, на животе которого зияла рваная рана.

Маркус содрогнулся, черты его миловидного приятного лица исказились. Он вскочил на ноги и пошел не разбирая дороги к группе людей, окружавших Бьернсона. Ярл Эриксон тем временем не стесняясь в выражениях поторапливал людей.

— Идите же! Скорей! Вы что забыли? Сейчас тут все взлетит на воздух! Ингимар, я что тебе сказал! Бери Яролику — и уходите! Унесите Целсуса! Возьмите…

— Живым вы меня все равно не получите! И сами едва ли унесете ноги! — хрипло крикнул Бьернсон, он выхватил из-за пазухи флакон с эликсиром, откупорил и намеревался выпить, но до рта донести не успел. Маркус набрал воздух в легкие и запел. В этом скорбном и яростном плаче не было слов, но буквально за доли секунды он налился силой и заполнил пространство, став чрезмерным, буквально сбивая с ног. Несколько хирдманов повалились на землю и заткнули уши, острожец поморщился, рука егодрогнула. В ту же секунду Маркус запрокинул голову — и с оглушительным звоном лопнули, посыпались на пол осколками витражи зала заседаний Тинга и стекло флакона мага, выплескивая содержимое на черно-белые плиты пола. Бьернсон, не выдержав силы голоса, рухнул на колени.

— Сдавайся, острожец, — молвил эриль Гудбранд, направив посох на Бьернсона. — У тебя не осталось козырей. Бомбы остановлены.

— Врешь! — лицо Бьернсона исказилось злобой. — Никто бы не сумел! Вы все равно ничего не сделаете против Великого Охотника!

Он перехватил жезл, намереваясь захватить с собой столько врагов, сколько сможет. Однако в этот момент с потолка рухнул еще один витраж, совсем рядом с острожцем. Тот дернулся в сторону, закрывая от осколков голову.

Гудбранд едва заметно шевельнул пальцами, и Бьернсона опутали веревки. Колдун задергался, вызывая огонь, веревки вспыхивали, но медленно и неохотно. Еще один взмах рукой эриля, и Бьернсон, выгнулся, закричал и обмяк. Из носа у него потекла кровь. И последним простейшим заклятьем левитации эриль бросил в колдуна обломок каменной скамьи. Тот рухнул на пол и потерял сознание. К нему бросились хирдманы, держа на прицеле, однако Гудбранд опередил всех. С ловкостью, неожиданной для его возраста, он бросился к острожцу и сомкнул на его шее кольцо-ошейник.

— Все, теперь этот красавчик нам не опасен, — даже с некоторым удовольствием сказал он. — Живо выносите его отсюда. На руки наручники, ошейник не снимать. А вы что застыли? Живее наружу!