Великий Охотник кивнул.

— А теперь, — его губы искривила усмешка, — мой народ ждет меня.

Девушка-прислужница подала ему кафтан, Охотник глубоко вздохнул, хищное выражение его лица сгладилось, презрение исчезло, он улыбнулся, и улыбка его выражала понимание и милосердие.

Команда — те немногие, кто знал облик правителя, — распахнули двустворчатые двери и сделали почтительный шаг назад, наблюдая, как Великий Охотник вышел на морозное зимнее солнце, под которым золотые нити сияли, словно окружая его божественным ореолом. Он вскинул руки — и толпа под ним взорвалась истерическим ликованием, переросшим в монотонный звенящий гул. Это было неподдельное единение — выражение любви и сплоченности уже не русской нации, но нации Великого Острога. Нации Великого Охотника.