— Ваш учитель имеет милую привычку заносить фамилии особо успешных учеников на своеобразную доску почёта. Можете гордиться: ваша вторая в списке.

Господин Менси замирает на месте памятником самому себе.

— Кстати, — интересуюсь как бы между прочим, — где ваш стилет?

— Не знаю, — произносит он глухо. — Я не помню, где и когда его выбросил. Я вообще плохо помню события того вечера. Мне хотелось просто прогуляться. Я прошёл через этот парк, вышел в рощу. Мне показалось, что я достаточно удалился от окраины города, пока не заметил огонёк, горящий между деревьев. Было ещё светло, поэтому вообще удивительно, как он смог привлечь моё внимание! Когда я подошёл ближе, то увидел её… потом всё будто в тумане. — Мужчина поднимает на меня больной взгляд. — Вы не понимаете… ради неё я…

Поднимаю руку, призывая к молчанию.

— Честно признаться, в данный момент меня не интересуют подробности убийства, а в мотивы его в общих чертах я и сама представляю. Остановимся на том, что преступление вы совершили, будучи в состоянии аффекта.

— Это недоказуемо, — повторяется он, качая головой.

— И вновь вы ошибаетесь!

— Вы хотите меня в этом убедить, чтобы я дал чистосердечное признание? — на губах Менси появляется грустная полуулыбка.

— Любезный, — обращаюсь к нему резковато, — мне от вашей смертной казни проку никакого. Вы убили одну женщину, а Обэ Амори уже довела до суицида пятнадцать человек. Только её причастность к этому доказать невозможно. Когда она продаст последнюю банку крема, уедет из Фабье и продолжит заниматься любимым делом: соблазнять мужчин и изводить их. Что самое печальное, госпожа Амори не использует на жертвах любовные чары, в противном случае можно было бы пойти на риск и попытаться прижать её, руководствуясь соответствующей статьёй, а так… — я развожу руками.

— И чего же вы хотите? — Менси непонимающе хмурится.

— Я, как и всегда, к слову сказать, хочу справедливости, а вам предлагаю сделку. Я даю вам гарантию, что подписав чистосердечное признание, вы сохраните свободу, — испытующе смотрю на мужчину, — и ожидаю небольшой любезности с вашей стороны.

— И чем же я могу быть полезен для вас?

Вопрос заставляет меня рассмеяться против воли.

— Вы абсолютно ничего не можете сделать для меня, но мне этого и не нужно.

Господину Менси требуется время на то, чтобы понять, что от него требуется. Постепенно на него снисходит осознание, и он сам называет цену своей свободы.

Господин Менси покидает парк первым. Я ещё какое-то время гуляю вдоль берега и начинаю уже подумывать на счёт чашечки кофе у господина Ламмейна, но тут звонит галофон.