— Не знаю… у нее твое лицо, а у него глаза пустые… он злой-злой… странно так… такие, как вы, злыми редко бывают. — Снежка остановилась, разглядывая Одовецкую с немалым интересом. — Он их всех и держит… а еще другой, который души собирать умеет. Мне их не дозваться, сила не та…

— А что вы тут делаете? — поинтересовалась бледненькая девица, заглядывая в комнату. Она вошла бочком, к стеночке прижимаясь, будто не до конца уверенная, туда ли попала и надобно ли ей было вовсе попадать в место столь подозрительное.

Девица была… знакома?

Пожалуй.

Лизавета вглядывалась в круглое это личико с остреньким подбородком, с глазами преогромными, синющими, пытаясь вспомнить, была ли она средь конкурсанток. Конечно, была, иначе откуда было бы взяться ей здесь? И платье это, и ежедневник знакомый, один в один Лизаветин, и даже коробка с пером такая же, как у других.

Однако…

На память Лизавета не жаловалась, более того, память ее была цепка и крепка, а уж лица-то она и вовсе срисовывала мгновенно, но этого… и какой из Лизаветы тогда газетчик?

— Кто знает, — ответила Авдотья, убирая револьвер под юбки. — Что? Думаете, нас тут друг к другу за просто так приставили? С револьвером, оно всяко удобней, чем без револьвера… а я тебя не помню.

— Дарья я. — Девица стояла, прижавшись к стеночке, и дрожала. И была такою жалкой, что… — Из Меньшуковых…

— Меньшуковы… — Одовецкая сползла с подоконника. — Слышала… хороший род. А вот тебя я не помню.

Она нахмурилась.

— Меня никто не помнит, — вздохнула Дарья и пожаловалась: — Это дар родовой такой… я с ним… не очень хорошо управляюсь, особенно когда нервничаю. Мне целитель капли прописал. Успокоительные. И еще масло мятное, чтобы шею мазать.

— Выкинь, — фыркнула Одовецкая, — только кожу пожжешь, давно уже доказано, что мятное масло на нервы никакого влияния не оказывает.

Дарья робко кивнула и, сделав шажок к ближайшей к ней кровати, спросила:

— А можно я тут буду… а то… я туда ходила… сказали, что занято все, и вообще…

Вещи, как и было обещано, доставили вечером, а вот князь… то ли позабыл, что обещался навестить, то ли дела, то ли просто понял, что с Лизаветой у них ничего-то общего быть не может.

Димитрий в подземелья спускался не без опаски.

Нет, Лешеку он доверял всецело, однако же само это место с красноватыми неровными стенами, с полом гладким, будто слюдяным, внушало безотчетный страх.

Здесь было…