— Так что вы там, милейший, предлагаете, если всерьез?
— Да поверь, — приказчик ткнул тоненьким пальчиком седовласого мужика, видом мрачного, строгого, — еще немного, и за твое зерно никто и копейки не даст…
Мужик хмурился, мял картуз, но на цену соглашаться не спешил.
— Разве не знаешь, что в городе творится? Тут скоро не до зерна будет… — Приказчик смахнул пот со лба. — Небось как пойдут воевать…
Мужик махнул рукой и картуз нацепил, попятился, потянул за повод мохнатую лошаденку.
— Куда?! — взвился приказчик.
— Туда… коль воевать… то это, самим того… надобно будет…
Задержать его не пытались. И только удивился Пахомка, завидевши в воротах еще с десяток обозов. Удивился и уверился, что правильно поступил: оно-то как еще повернется, неведомо. А зерно… что зерно, оно в селе обузой не станет.
Надо будет только проверить батькины захоронки, а то, и вправду, коль воевать пойдут, то и грабить станут.
ГЛАВА 46
ГЛАВА 46
Переселили в комнаты преогромные, но не сказать чтобы уютные. Вытянутое помещение с одним окном и стенами, обтянутыми бледно-лиловой дам
Одовецкая села на ближайшую и подпрыгнула несколько раз, прислушалась.
— Ничего, — сказала она, чихнувши, — жить можно…
Таровицкая покрывало пальчиком тронула, будто проверяя на крепость. Вздохнула:
— Я вот как-то…
— В монастыре похуже было. Тут хотя бы не дует. — Одовецкая подошла к окну и взобралась на низкий подоконник, уселась, положивши рядышком и еженедельник, и перо дареное. — Надеюсь, никто не храпит.