— А ты не сдался, — он сказал это так тихо, что я с трудом расслышал. — Потому что ты — Гор. Ты ведь и тогда, пятьсот лет назад позволил себя убить, чтобы избавить мир от ангелов.

Не сдался, это правда. Только зря он считает меня Гором. Разве может человек остаться прежним, пройдя через десятки перевоплощений? Мне, конечно, льстит, что когда-то я был Создателем мира ангелов, но сейчас мне слабо. Даже сравнивать нас невозможно.

— Другого способа слияния с воплощённым сознанием я, увы, не нашёл, — мой голос слегка дрогнул, — Гор, судя по всему, тоже. Только я не Гор, и я остался жив. Гору так сильно не повезло. Перестань себя винить Тарс, ты ничего не мог сделать, правда.

— Я догадался, что Сабин мне соврал про своего брата, когда ты поступил также, как он, — Тарс говорил так, словно не услышал моих слов. — Вся эта история — грубая ложь. Прости, что я невольно тебя обманул. Я не знаю, как там было на самом деле, но точно не так, как он это представил.

— Зато я теперь знаю, — процедил я сквозь зубы, — видимо, со мной Сабину не нужно было церемониться. Мы же как-никак одна семья.

И я рассказал Тарсу про наш откровенный разговор с братом. В отличие от Алисы, огорчить моего бывшего наставника я не боялся, чего ж и не поделиться. Тарс слушал, не перебивая и прикрыв глаза, а на его лицо как будто наплывала чёрная туча. Когда я закончил, он поднялся из кресла и, не оглядываясь, вышел на галерею прямо в летней одежде. Видимо, потребность подышать свежим воздухом была для него важнее потенциальной опасности простудиться. Интересно, заметит Тарс, что там стало немного теплее? А у меня после нервного напряга прорезался зверский аппетит, и я, не теряя времени, направился к столу. Тарс вернулся, когда я уже доедал вишнёвый пирог, сытый и довольный, как слон. Долго же он проветривался, однако. Любитель свежего воздуха уселся напротив меня, и перед ним появилась тарелка горячего супа. Когда в тарелке осталась половина, он нервно отставил её в сторону. Наверное, достаточно согрелся.

— Моя очередь, — сказал он решительно.

История, которую я услышал на этот раз, была печальной, хотя и без такого трагического конца, как история Гора. Тарс был старшим ребёнком в семье и, соответственно, унаследовал звание командора ордена Охотников, когда его отец скончался. Лет в двадцать у него стали проявляться необычные способности, весьма характерные для продвинутых Игроков, за которыми орден вёл охоту. Поначалу юный командор тщательно скрывал тот факт, что и сам являлся одним из тех, кого посылал убивать своих подчинённых, но, когда полностью освоился со своей ролью, начал понемногу менять правила игры. Убийства почти прекратились, лишь иногда Охотники отстреливали совсем уж зарвавшихся колдунов. Это был золотой век для талантливой молодёжи. Увы, продлился он недолго.