— Но в последнее время здесь было очень, очень шумно, — гостья опустила глаза и взяла чашку. Казалось, она просто хотела занять руки. — И все говорят о… вас. Прошу прощения, госпожа Майяри, за бестактность, но я так много слышала о вас, что никак не ожидала увидеть вас здесь.

Или ожидала, но боялась этого. Майяри вспомнила, что целых четыре дня провела в одной комнате с хареном. В общежитии на территории школы магии среди юных умов, которые не только могли разнести столь животрепещущие подробности по всему городу, но и приукрасить их некоторыми деталями. Похоже, она начинает доставлять харену проблемы, даже не прикладывая к этому усилий.

— Я тоже слышала о себе многое, ранее мне даже не известное, — скупо улыбнулась Майяри, прижимаясь губами к краю чашки. — И тоже никогда бы не подумала, что мне придётся оказаться в этом доме. Госпожа Лоэзия, почему ваш слуга позволяет себе так смотреть на меня?

Девушка в упор посмотрела на неприязненно раздувающего ноздри оборотня.

— Неужели ваша семья терпит настолько плохо воспитанных слуг?

Плечи Лоэзии закаменели.

— Прошу прощения, госпожа Майяри, — из голоса девушки исчезли растерянность и вина и появилась прохлада, — но я не думаю, что вы имеете право вести беседу в таком тоне.

Майяри чуть удивлённо приподняла брови, осознав, что задела девушку, хотя задеть намеревалась напыщенного мужчину, указав ему, что он роняет честь семьи, которой служит.

— О вас говорят… многое, — голос Лоэзии предательски дрогнул. — О вас и о харене. Мне, как его невесте, неприятны эти слухи. И ещё более мне неприятно, что я вижу их подтверждение. Мариш выражает то, что я не могу позволить себе: мою боль и унижение. Вам стоит оставить своё высокомерие.

Майяри медленно опустила чашку на стол. Она даже почувствовала себя виноватой, но в то же время ей хотелось рассмеяться. Она и харен? Да помилуют боги!

— Госпожа Лоэзия, — вкрадчиво пропела девушка, слегка приподнимая губы в улыбке, — хоть я и не высокородная госпожа, но всё же знаю, что слушать, а тем более верить сплетням — одно из самых недостойных занятий, до которого может опуститься девушка вашего происхождения.

Скулы гостьи ярко вспыхнули, а губы Мариша сжались ещё плотнее. Майяри бы даже пожалела их, но она предпочитала весьма сурово выводить из заблуждений. Так, чтобы обманувшийся испытал одновременно стыд за свою доверчивость и громадное облегчение за то, что всего лишь обманулся.

— Но вы не только впустили в свои уши сплетни, вы ещё и посмели обвинить меня в них, даже не убедившись в моей предполагаемой вине, — продолжила Майяри. — В вашей семье плохо воспитывают не только слуг.