- Вот, скажем, вы взяли Суэцкий канал… Невероятно, но предположим. Сколько времени вы сможете его удерживать?

- Даже не знаю, как ответить, - смущенно отозвался тот, - Ну, наверное, лет триста. Может быть, чуть больше.

И завертелось… В небе над синайской пустыней возникли стальные «птички» с шестиконечными звездами, и зазвенели стропы, захлопал парашютный шелк, раскрываясь над головами четырехсот бесстрашных и совершенно безбашенных израильских десантников. Они прошли по пескам, как по ковру, и, почти не встретив сопротивления, заняли Митл. И если в этой дурной войне амбиций вообще можно говорить о победителях, то выиграл ее Израиль – государство, которое к тому времени насчитывало едва десять лет истории.

Сейчас здесь было тихо. Временно. На этих берегах иной тишины не бывает – только временная. Я еще не успел решить, хорошо это или плохо, когда мы юркой рыбкой нырнули в кобальтовую глубину.

- Пройти канал надо максимально скрытно…

- Чтоб пошлину не платить, - фыркнул я, - 7 долларов с тонны – это грабеж.

- Между прочим, ты ведь миллионер, - подначила Леди.

- Ага. И как все миллионеры – жуткий скряга.

- Хорошо, что ты так настроен, - отозвалась она, - я-то боялась, что ты захочешь выйти и осмотреть достопримечательности.

- Тоже мне – достопримечательность, - пожал я плечами, - что я, канавы не видел?

- Канава? – поразилась девушка.

- Ну, большая канава, - поправился я.

- Сто шестьдесят два километра в длину и триста пятьдесят в ширину… - педантично уточнила она.

- Очень большая канава, - уступил я, - И, наверняка, увешана датчиками и видеокамерами как ваххабид – оружием. Как мы ее проскочим?

- Проявив смекалку, - усмехнулась Леди, - где смекалка и сноровка – там и палка как винтовка.

Уверенности в ее голосе можно было позавидовать. Но я завидовать не стал. Я вообще мальчик не завистливый. Пусть каждый получит все, что захочет. А я возьму свое при любом раскладе. Как-то так…

Неожиданно на панель упала густая тень. Я оглянулся. На нас надвигалось что-то огромное и медлительное, как Левиафан.

- Эй, Леди, нам не пора принять вправо? – забеспокоился я.

- Пора. Только не вправо.

Яхта нырнула глубоко вниз, аж уши заложило с непривычки. Голубые огоньки, оживляющие панель и здорово добавлявшие оптимизма, вдруг погасли все, разом, я ощутил себя парящим в чернильной пустоте, так похожей на космический вакуум. Вокруг была темнота и тишина. Голос Леди прозвучал в ушах как-то особенно сочувственно: