Бьянка стиснула зубы, понимая, что сейчас расплачется от абсурдности ситуации. Это был разговор слепого с глухими. Они не слышали – и не хотели понимать ее. Для них Рой Сандор был сродни кусачей блохе, которая надоедала и надоедала. А теперь ее прихлопнули, и воцарились мир и покой. Можно жить дальше, так, как привыкли.

– Вы… – процедила она. – Вы можете приглашать кого угодно. Но я из комнаты не выйду.

Маменька охнула. Отец поджал губы, а затем сказал:

– Дело твое. Но я уже пригласил друзей и собираюсь провести с ними вечер. А тебе, дорогая, – обратился к жене, – видать, придется развлекать подруг и молодежь.

– С удовольствием, – графиня склонила голову, – я сделаю это с огромным удовольствием.

– Вот и прекрасно. Получайте удовольствие сколько хотите. А я… мне нужно побыть одной. И подумать о муже.

Резко повернувшись на каблучках, Бьянка подхватила подол длинной юбки и поспешила наверх, к себе. Она хватала ртом тягучий воздух с привкусом горечи, и все равно его не хватало. Она споткнулась о ступеньку и едва успела схватиться за перила. Случайно бросила взгляд вниз – маменька и папенька по-прежнему стояли там и смотрели на нее. На их лицах стыла смесь жалости и презрения.

«Как тогда, когда я рассказала им про узурпатора…»

Внизу, у лестницы, стояли совершенно чужие люди, которых она не знала. Выходило так, что не знала…

Постепенно охватывало ощущение нереальности всего происходящего. Как будто попала в чью-то дурную, безвкусную шутку.

– Так нет его больше, Сандора, – донеслось вслед, – ты бы радовалась, что свободна от этого чудовища!

– Я бы предпочла сейчас быть с ним! – рявкнула Бьянка.

А потом заскочила в свою спальню, захлопнула дверь и теперь уже окончательно без сил рухнула на кровать. Невыплаканные слезы душили, требуя выхода. И из горла наконец вырвался сиплый, совершенно нечеловеческий вой.

Она бы все отдала, чтобы Рой был жив и был рядом.

Крылышко бабочки сделалось теплым, Бьянка достала его из выреза платья и прижалась губами.

– Я была такой дурой, Рой, – всхлипнула она, – все делала неправильно. Все! Наговорила тебе гадостей, за что и получила. А теперь и рада бы все исправить, но поздно… увы. Почему ты оставил меня? О, мне так горько, так больно и одиноко… Никто тебя не заменит, никто.

Чувствуя, как по щекам катятся слезы, Бьянка уткнулась лицом в подушку и зажмурилась. А как бы хотелось ей, чтобы он подошел, прикоснулся к плечу… Да что там, пусть бы и сказал какую-нибудь гадость. Только бы рядом, только бы живой. Только бы видеть его кривую усмешку, чувствовать терпкий запах, смесь дорогого табака и морского бриза.