– Рой, – прошептала она, – ты же…

– Да жив я, моя маленькая. Предупреждал тебя… прости, если бы ты знала, то они бы догадались. А так… все думали, что меня больше нет. Даже мне в дом уже артефактов натащили… Довольно, чтобы никто уже не выкрутился. Все, моя хорошая, теперь уже точно… все…

Она, словно во сне, подняла руку и прикоснулась к ноющей шее. Закрыла глаза. Потом, решившись, спросила:

– А где… Дитор?

– Да здесь он, – беспечно сказал Рой. – Жаль, он нам ничего больше не расскажет.

– Это все… – Бьянка всхлипнула. Кажется, она начинала понимать, что же произошло за эти сутки, и понимание это внезапно причинило острую боль. – Вы чудовище, лорд Сандор, – пробормотала она, – вы даже не сволочь. Вы просто чудовище. Вы заставили меня верить в то, что выпили яд. И я… поверила…

Вместо ответа Рой лишь сильнее прижал ее к себе и решительно двинулся вперед.

Мысли текли медленно и лениво, Бьянка с трудом сообразила, что он уносит ее все дальше и дальше от дома, который она считала родным.

– Чудовище, – прошептала Бьянка, прижимаясь щекой к плечу мужа, – что вы со мной сделали?

– А вы? Что вы со мной сделали, маленькая колючка? – Он усмехнулся. – Я лежал в стазисе, я не мог шевельнуться, но слышал все, что вы говорили тогда… в кабинете… мне казалось, что я схожу с ума. Я бы предпочел, чтобы меня ободрали заживо, чем лежать и слушать все это и быть не в состоянии прикоснуться… или хотя бы утешить…

Он остановился, все так же бережно прижимая Бьянку к себе. В темноте его лицо казалось бледной маской, и лишь в глазах полыхало пламя.

– Повтори, что ты тогда сказала.

Бьянка всхлипнула.

– Люблю.

Рой притиснул ее к себе с такой силой, что Бьянка невольно охнула – и тут же объятия ослабли.

– Прости, прости меня, моя бабочка. Я так мечтал это услышать, что теперь едва ли верю. Ты… не уйдешь от меня? Останешься?

Его голос предательски дрогнул. Бьянка вскинула слабые, точно ватные, руки и обняла его за шею.

– Не уйду, никуда не уйду. С тобой буду.

Она невольно закрыла глаза, когда Рой медленно, очень нежно поцеловал ее. Трепетно, едва касаясь губ. Та кровавая дыра, что болела в груди, медленно закрывалась, и ее место занимало живое, трепещущее тепло.

– Я счастлив, – шепнул он. – Спасибо тебе.