Данан рассказала — об опасности со стороны самих Смотрителей Пустоты. Жал, слушая, не выглядел удивленным. Скорее, заинтересованным и… хитрым.

— Эти выводы напрашивались сами собой после подземелий. Особенно, когда ты одела ордовирный браслет. Но сейчас слишком рано тревожиться о правлении Дея. Данан, — протянул Тальвес с болью в голосе и коснулся рукой — нежно, как ни одной другой женщины в последний век — губ, щеки, виска, мелких морщинок в уголках светящихся глаз. Он просил поверить ему хотя бы раз, хотя бы сейчас. И Данан не удержалась: закрыла глаза, выдыхая горячий воздух на эльфийские губы.

— Я бы хотела рыдать на твоей груди, Тальвес, — тихо призналась она. — Снова. И снова, — не постеснялась она собственной слабости, — из жалости к себе.

— Я здесь, как и моя грудь, — с готовностью предложил эльф, пропустив пальцы сквозь женские волосы.

Данан качнула головой:

— Я не остановлюсь, так что лучше не начинать. — Чародейка, шмыгнув, подняла взгляд на мужчину. — Мы можем остаться здесь подольше?

— Мы могли бы переждать здесь всю Пагубу, попроси ты об этом, — ответил Жал и, увлекаясь лаской, закрыл от удовольствия глаза.

* * *

Они вернулись из святилища намного позже, чем все ждали. Стенн и Борво тут же взялись подкалывать: ого-го, сколько времени! А его меч не треснул от такой длительной полировки? И точильный камень Данан не стерся? Или она припасла какое-нибудь чудотворное зелье большое мужицкой силищи для таких случаев?

Для Тальвеса эти шутки были затерты до дыр. Для Данан — не очень-то и смешные. Но заразительный хохот товарищей и Тальвады передавался и остальным, так что настрой за ужином установился почти дружеский. Даже Фирин усмехнулся — коротко, будто бы ненароком, будто бы сам не понял как, и вообще не он. Хольфстенн оценил и это:

— О, и ты, наконец? Я вот чего подумал! Было же в корне неверно обзывать Диармайда евнухом! Неудачник — да, — авторитетно качнул головой гном. — Простофиля — еще бы! Но не евнух точно. Потому что кто у нас действительно на девчонок даже не глядит, это Недотрога.

Фирин покосился на Хольфстенна со скепсисом.

— Мне просто нет до них дела, — философски объяснил он.

— Так о том и речь! — всплеснул гном руками.

Пока остальные принялись живо обсуждать частную жизнь бедолаги Фирина, Жал склонился к Стенну и просил:

— Ты можешь объяснить, почему тебя в любых вопросах прежде всего и больше всего абсолютно всегда волнует только, кто с кем спит?

— А о чем еще о них или с ними говорить? — недовольным шепотом ответил Стенн, вытаращив глаза. — Про магию лучше не заикаться, — принялся он загибать пальцы, — одна будет умничать, другой нервничать, а Дей прожжет Данан взглядом дырку в голове. Про торговлю тоже — тут в ней ни один не разбирается. Кроме тебя, может быть. Про архонта — Вечный упаси! Мы и так только про него и говорим! И вообще все закончится всеобщим рыданием. Про Редгара — все закончится скандалом. А про вас с Данан очень даже ничего. Хотя бы есть шанс, что Дей, наконец, увидит, каким олухом выглядит со стороны.