— Тем больше у Дианы причин выслушать нас теперь. Ты с ним всего-то месяц знакома — приезжай домой и постарайся его забыть.

— Забыть?! — Смешно, честное слово. — Это ведь не какая-нибудь интрижка. У меня такое чувство впервые.

— Оставь ее, Эм. Пустой разговор, которых и так хватало в нашей семье. Я не смогла забыть тебя, она его не забудет. — Тяжкий вздох Сары долетел через океан до самой Оверни. — Я бы, возможно, не такую жизнь тебе выбрала, но каждый решает сам за себя. Твоя мать решила по-своему, я по своему — бабушке твоей, между прочим, тоже нелегко приходилось. Теперь вот твоя очередь — и знай, что ни одна Бишоп никогда не повернется спиной к другой.

Слезы навернулись мне на глаза.

— Спасибо, Сара.

— И если вся Конгрегация состоит из таких, как Доменико Микеле, — тетка начала разводить пары, — то пусть они катятся к черту.

— А что говорит Мэтью на этот счет? — спросила Эм. — Удивляюсь, как он мог от тебя уехать, только что решив порвать с тысячелетней традицией.

— Мэтью ничего не говорил мне о своих чувствах, — призналась я, старательно разгибая скрепку.

— Чего же он ждет? — прервала наставшую тишину Сара.

— Ты все время твердила, чтобы я от него держалась подальше, — прыснула я, — а теперь огорчаешься, что он не хочет подставлять меня под удар?

— Мне до него дела нет. Главное, что ты хочешь быть с ним.

— Сара, я его не привораживаю. Я свое решение приняла, теперь пусть решает он. — Фарфоровые часики на столе показывали, что он уехал ровно сутки назад.

— Если уж ты решила остаться с ними, то не теряй бдительности, — предупредила на прощание Сара. — А захочешь вернуться домой — возвращайся.

Часы пробили половину. В Оксфорде уже стемнело.

А, к черту. Я опять сняла трубку и набрала его номер.

— Диана? — Тревога в голосе.

— Ты меня узнал или французский номер? — засмеялась я.

— Стало быть, все хорошо. — Тревога сменилась облегчением.

— Да. Твоя мамочка развлекает меня что есть сил.

— Этого я и боялся. Что она тебе наплела?