Дверь в комнату Мей была приоткрыта. Маргарита захотела её тихонько прикрыть, но, то, что она увидела, заставило её улыбнуться: на широкой кровати под лёгким атласным покрывалом золотистого цвета лежали, обнявшись, Марк и Мей.

Дверные петли предательски скрипнули, и девушка открыла глаза, боязливо уставившись на дверь, натянув покрывало чуть ли не до самого подбородка. Маргарита кивнула, приложив палец к губам, второй рукой закрывая рот Джону, усиленно что-то шипящему ей в ладонь:

— Тише ты! Хочешь всех перебудить? — она взяла его за руку и потянула к лестнице, — Так, пойдём-ка на кухню. Сейчас от твоего голоса собаки поднимут лай, и девочки могут проснуться, а они только покушали и заснули.

— Ну, всё, Марк Львович, какое твоё любимое дерево? — вместо приветствия Мей состроила страшную мордочку, когда, также разбуженный скрипом, Марк открыл глаза.

— Это тут при чём? — непонимающе замигал он.

— Просто, размышляю, из чего тебе гроб заказывать… Джон нас просто прибьёт! — девушка виртуозно играла бровями, сдерживая смех.

— О, нет. Я уже давно его не боюсь. Он выпустит пар и успокоится, — улыбнулся он, обнимая её, — Доброе утро!

— Охаё, Ма-ру-ку-сан! (Доброе утро, господин Марк! — яп.) — она поцеловала его, и в её глазах заплясали озорные бесенята.

— А что ты скажешь на одно моё предложение, которое я сейчас озвучу? — улыбнулся он, поднявшись с постели и раздвигая оконные шторы.

— И что это за предложение? — Мей хитро сощурилась, потом подошла ближе и обняла, уткнувшись лицом ему в грудь.

— Позволишь мне быть твоей постоянной жертвой? — шепнул он, проведя рукой по её волосам, — Я свободен, хорош собой — и всё это будет твоим. Опять же — мы столько времени знаем друг друга — ни какого риска. Если я смогу сделать тебя хоть чуточку счастливее, то, и сам стану счастливым.

— Нет, ну, ты точно дурак! — она толкнула его в плечо.

— Не понял? — Марк встряхнулся от такой неожиданности и вопросительно посмотрел на неё.

— Ну, вот кто? Кто так делает девушке предложение, которого она так ждала всё это время? Нет, ты — чудовище! Ты просто настоящий монстр! — она так крепко обняла его и поцеловала со всей страстью, на которую была способна, — Мой среброглазый монстр!

— Мне расценивать это, как согласие? — Марк улыбнулся.

— А, вот, не знаю, — Мей развернулась, задрав свой милый носик, — Мучайся теперь, — она обернулась, показав ему язык.

Он вдруг пал к её ногам, обхватив её колени своими руками:

— Я наконец осознал, насколько ты важна для меня. И всем телом, и всей душой я не смогу отплатить тебе за всё то, что ты сделала для меня: за то, что приняла меня таким, каков я есть, за то, что помогла мне стать самим собой и научила снова любить. У нас будет всё, о чем другие могут только грезить. Будет всё так, как захочешь ты. Ты будешь для меня номером один — самой главной женщиной в моей жизни, и я во век не посмею помыслить об иной. Я хочу, просыпаясь каждый день, видеть рядом твоё лицо и желать тебе доброго утра. И не будет мне покоя в жизни и доброго пути без света прекрасных глаз твоих. Ты и только ты — в моём сердце и в моих мыслях. С тобой хочу я разделить дни и ночи — от сегодня, и до — пока ходить буду по земле этой. Тебе одной обещаю быть верным. Сохрани моё сердце, согрей меня!