– Перетопчусь как-нибудь. Не говоря уже о том, что сильного впечатления ты не произвел, – нагло соврала я. И добавила уже чистую правду. – С Даниэлем мне было намного лучше!

– Да неужели? – Мечислав успел уже справиться со злостью и теперь ударил холодно и расчетливо. – Ты и под ним орала, как мартовская кошка в течке? Что-то я не слышал…

Теперь не выдержала уже я. И бросилась на наглого вампира с намерением выцарапать ему глаза. Сволочь!

– Сукин сын!

– Ошибаешься, свою мать я отлично знал. И она была человеком.

Мечислав перехватил меня, ловко стиснув оба моих запястья одной ладонью и увернувшись от удара коленом. Чувствовался немалый опыт. Не прошло и пяти секунд, как я оказалась плотно прижата к нему. Настолько плотно, что между нашими телами и спичку нельзя было просунуть.

– Пусти! Гадина! Ненавижу!

– Доказать тебе обратное?

Зеленые глаза были совсем рядом. Стоило чуть повернуть голову – и мои губы коснулись бы губ вампира. Мечислав шептал у самого уха, не дотрагиваясь, но так близко, что я чувствовала его дыхание. И хотелось мурлыкнуть от удовольствия. Потереться об вампира всем телом и… и забыть обо всем хотя бы на минуту. О том, что может не хватить сил. О рвущей все тело боли. Об этой алой пустыне.

Хотя бы на минутку.

Мечислав освободил мои руки и скользнул кончиком пальца вдоль сонной артерии, потом проследил его путь губами и улыбнулся мне.

– Юля, я не буду настаивать. Между нами ничего не будет, пока ты сама меня не позовешь. И… я хотел попросить у тебя прощения за вчерашнее. Я не должен был терять контроль над собой.

Вот этого я точно не ожидала. Несколько секунд я просто приходила в себя, а потом чуть успокоилась и тоже кивнула.

– А я не должна была успокаивать тебя таким образом.

Я попыталась высвободиться из объятий вампира, но куда там.

– Не сопротивляйся. Я же пообещал. Неужели надо отказывать мне даже в такой малости?

– Надо, – вздохнула я. – Мы оба виноваты. Я знаю. Поэтому не стоит извиняться. И… нам обоим этого хотелось.

– Да.

– Но больше этого случиться не должно.

Зеленые глаза были спокойны и насмешливы. И в самой глубине пряталось торжество.