— Это души из тьмы.

— Так спасите их! — криво ухмыльнулся Волдеморт. — Придите на нашу сторону, и спасите всех нас, раз именно в этом мы, по-вашему, нуждаемся.

Лили закусила губу, боясь расплакаться от чувства беспомощности и унижения.

— Если позволите, я хотела бы вернуться в Хогвартс, — сказала она.

— Не позволю. Наш разговор ещё не окончен. Помнится, в самом начале я сказал, что хочу соблазнить вас. Я этого ещё пока не сделал.

— Если я не соглашусь, то живой отсюда не выйду? — дрогнувшим голосом спросила Лили.

— Вы примите правильное решение. Смиритесь с неизбежным и будем счастливы. Ещё давно, впервые увидев вас, я решил, что вы будете принадлежать мне, Лили, как один из бесценных экземпляров человеческой породы. Я так решил. Так и будет.

— Давно?..

— Семь лет назад. Вы были тогда совсем ребёнком.

— Семь лет назад?.. — недоверчиво повторила Лили.

— Вы спасли мне жизнь.

— Я этого не помню.

— Я стёр вам память. Хотя, конечно, разумнее было бы убить.

— И как…как я спасла вам жизнь?

— Предупредила о внезапном нападении авроров, чем помогла выиграть несколько секунд, решивших всё. Я убил их обоих, а чтобы ты не могла навредить ни мне, ни себе, наложил на тебя заклятие забвения.

— Так вот почему я видела фестралов, — вздохнула Лили. — А я-то думала, что это какая-то ошибка, необъяснимое исключение из правил… Однако то, что много лет назад вы стёрли мне память вовсе не аргумент, чтобы примкнуть к вам.

— Лили Эванс, вы начинаете испытывать моё терпение. Разве моё предложение не предел мечтаний? Не единственно желанный выход? Вместе с ним ты получаешь силу, перспективу, влиятельных друзей, интересную жизнь. Северуса Снейпа, наконец!

— Тот Северус, который служит вам вовсе не тот Северус, которого я любила.

— Хватит отвлеченных бредней. Я говорю о реальных вещах. О власти. О мести. О том, что существует здесь и сейчас, а не в мире ваших чарующих грёз, порхающая балерина.

Образ кружащейся балерины был слишком её, Лили, слишком личный. Тёмный Лорд не имел право так далеко заходить в её мысли, в её сердце, в её сознание. Но плевать он хотел на права и на правила, чем несказанно гордился.