— Что ты делаешь? — поинтересовалась она.

Хотя и так догадывалась, и даже смутно надеялась — а вдруг поможет? Цепи, на её взгляд, выглядели вполне внушительными, несмотря на то, что ржавчина их изрядно пожевала своим беззубым ртом.

Рем ещё немного позвенел, будто проверяя сооруженную им узду на крепость, а потом обернулся:

— Сейчас очень пригодился бы волчий аконит.

— Что?.. — не сразу сообразила Лили, потом кивнула. — Да, пригодился бы. Жаль только, что никто из нас не догадался таскать его с собой за пазухой.

— Не смешно, — дёрнул плечом Рем.

Он действовал так спокойно и уверенно, что в душе у Лили затеплилась надежды. В конце концов он же Мародёр, а Мародеры умеют выходит сухими из воды. Вдруг как-нибудь всё наладится. Лили ещё не знала — как, но надеялась на положительный исход.

— В свое время эти цепи могли выдерживать до одиннадцати тон, — проинформировал Ремус.

— Звучит обнадёживающе.

— Я бы не слишком надеялся. У оборотней чудовищная сила, Лили.

— Но это всё-таки лучше, чем ничего, правда?

Рем неопределённо повёл плечами.

— Правда.

Он снова потянул за цепи. Лили начала подозревать, что он делает это лишь за тем, чтобы хоть что-то делать.

«Гриффиндор — это диагноз», — не раз говорил Северус. И был прав. Гриффиндорцы не сдаются даже тогда, когда знают, что провал неизбежен. Они просто не могут принять неизбежное со смирением. Вот и всё.

— Рем? Ты как?

— Пока человек.

Устав греметь цепями, Люпин выпрямился и принялся снимать с себя одежду.

— Что ты делаешь? — возмутилась Лили.

— Раздеваюсь. После того, как обращусь обратно, очень хотелось бы, чтобы одежда была целой. Не хочу пробираться в Хогвартс с голой задницей, — последовало объяснение.