Поттер выглядел растерянным:

— Мерлин, ну как мы объясним ребятам, что опять потеряли баллы? — ерошил он черные волосы привычным жестом.

— Да успокойся, Джеймс, — утешал друга Сириус, — могло быть и хуже.

— Что может быть хуже потери ста пятидесяти баллов?!

— Оборотень мог нас сожрать, например?

— Действительно, — язвительно заметила Лили, — на фоне разъяренного оборотня — убийцы разъяренные братья Пруэтт — это пустячок.

Поттер снова скривился:

— Как это я не подумал о полнолунье? Любой волшебник обязан помнить о лунной фазе, а я…!

— Да замолкни ты, Джеймс! — раздраженно рыкнул Блэк. — Хватит причитать, словно нервная девица!

* * *

— Мародеры, Мерлин вас задери! — накинулся на них Фабиан сразу после завтрака. — К Хагриду, значит, ходили?! На отработки!? Вы у меня сейчас все отработаете! Так отработаете, как вам и не снилось — одним махом! Сто пятьдесят баллов!? Сто пятьдесят баллов за одну ночь!!! Чтоб вам…

— Поняли мы, поняли! — морщился Сириус.

— Нет, ну вот почему вам не взять пример с Петтигрю? Ведь классный же парень. Никому от него никаких неприятностей. А ты, Эванс? Ты же девочка! Знаешь, что это значит?

— Не знаю, как Эванс, а вот мне весьма любопытно, Фабиан, что это значит? — хохотнул Поттер.

— Это значит, что она не должна в полночь с парнями, вроде тебя, Поттер, шастать по лесу. Если она, конечно, не мечтает о неприятностях.

— А если она мечтает? — вежливо поинтересовался Блэк. — Что тогда?

— А то, что я тебе сейчас зубы пересчитаю, слизеринское отродье! — взревел выведенный из себя Пруэтт.

— Фабиан! Потише, — вмешалась Молли. — Ребятки пошалили. Ну нет у них в мозгу серого вещества. Нету. Они ж первые от этого и страдают, — подмигнула она первокурсникам. — Уймись, братец. Они так больше не будут. Скорее всего. Ведь не будете? — выразительно поглядела на них девушка.

Лили с Поттером дружно закивали.

День прошел спокойно. Лили делала вид, что она незаметная, даже тени не отбрасывает. Поттер изображал из себя пай — мальчика. Петтигрю таскался за ними с постной физиономией, на которой большими буквами было написано что-то очень яркое и непонятное: то ли он осуждал тех, кто косо смотрел на его друзей, то ли самих друзей, заслуживших косые взгляды.