Пройдясь по номеру, я вышла на балкон, потом опять зашла внутрь. С долей раздражения пришлось признать, что я нервничаю. Перед самым закатом я снова бросила мимолётный взгляд в зеркало. Глаза блестели слишком сильно, на щеках даже появился румянец, которого я не видела у себя очень давно… Сделав очередной круг по номеру, я вернулась на балкон. Красота заката была удивительной, но мне было не до неё. Вцепившись в перила, я бездумно смотрела на затерявшиеся среди деревьев домики. Наконец, яркие краски закатного неба начали тускнеть, под балконом клубились тени, оранжевые отблески солнца гасли один за другим. Привычный холод пробежал по венам, и, сделав глубокий вдох, я обернулась. Возле двери, ведущей в спальню, стоял Доминик. На нём была белая полурасстёгнутая рубашка и светлые брюки. В полумраке желтоватым огнём мерцали глаза. И я вдруг подумала, что иногда его мертвенная красота может быть по-настоящему волнующей. Оторвавшись от перил, я неторопливо направилась к нему.

- Белый цвет тебе идёт.

Он улыбнулся.

- Ты похожа на ангела.

- От кого-то другого я бы восприняла это как комплимент.

- Кого-то другого твой вид мог бы ввести в заблуждение.

- Сан-Себастьян,- я остановилась в шаге от него.- Вероятно, церкви здесь более католические, чем в Каракасе?

Доминик сделал оставленный мною шаг.

- Я решил, что здесь тебе будет легче их найти.

- Верно. С Винсентом я посетила их все.

- Именно так я и подумал.

- Правда? А о чём ты подумал, выбирая этот отель?

Доминик наклонился к моему лицу.

- О том, что у твоего приятеля неплохой вкус.

Я нарочито посмотрела на украшавший плечо кровоподтёк.

- Очевидно, мысли о его вкусах не оставляли тебя и прошлой ночью?

- Как ты догадалась?

Губы Доминика приникли к моим, я обняла его за шею, и он с силой прижал меня к себе. Поцелуй был безудержным, пальцы впились в мою кожу так, что я поёжилась. Доминик чуть ослабил хватку, и я прошептала:

- Зайдём внутрь…

Улыбка Доминика была странной, в ней как будто проскользнула грусть. Поцеловав меня в висок, он исчез в спальне. Я бросилась следом, с ужасом думая, что он может обнаружить кинжал. Но Доминик полулежал на кровати, полотенце покоилось на тумбочке нетронутым. Подавив вздох облегчения, я засыпала землёй остававшийся свободным проход и, отставив пустую вазу, подошла к кровати. Доминик не сводил с меня лихорадочно блестевших глаз.