Рассмотреть, где оказалась, я не успела – Доминик тут же опрокинул меня на кровать, набросившись так, словно эта ночь была официально объявлена последней и на том и на этом свете. Сначала я подумала, что причиной было относительно долгое воздержание – Доминик не прикасался ко мне более трёх ночей. Но в том, как он судорожно прижимал меня к себе, как его губы лихорадочно впивались в мою кожу, таилось что-то ещё. В последнее время мне удавалось выходить из его объятий практически без синяков, сейчас, я была уверена, их просто не избежать, и у меня закралось подозрение, что Доминик причинял боль намеренно. Но я держалась железно, с горячностью отвечая на его поцелуи и не оставив ему на память об этой ночи ни единой царапины. Доминик не отрывался от меня, пока небо не стало серым, и только тогда, прижавшись напоследок к моим губам, прошептал:

- Не проспи…

Но глаза закрылись сами собой ещё до того, как стих шёпот Доминика…

Когда я проснулась, была вторая половина дня, и я в ужасе вскочила с кровати. Не обращая внимания на слабость и тупую боль в мышцах, залетела в душ, мимоходом отметила, что синяков оказалось не так уж и много, и, вытираясь на ходу, стала собираться. Натянув на себя первую попавшуюся майку и джинсы, я задумалась. Земли в этот раз понадобится много, и её нужно во что-то набрать… На столике красовалась ваза с цветами, идеально подходившая для этой цели. Забросив цветы в раковину, я вытряхнула на кровать содержимое дорожной сумки, запихала в неё вазу, подхватила солнечные очки и выбежала из номера. Но, в коридоре резко затормозила – обстановка казалась удивительно знакомой. Пёстрое ковровое покрытие, резные перила деревянной лестницы, пол в фойе, выложенный крупной чёрно-белой плиткой… Пытаясь побороть захлестнувшую меня ярость, я сжала кулаки так, что побелели костяшки пальцев. Я находилась в Сан-Себастьяне, в отеле 19-го века, в котором ещё совсем недавно останавливалась с Винсентом!..

Кое-как овладев собой, я направилась к стойке регистрации, собираясь заказать такси. Но пытки только начинались. За стойкой, улыбаясь во весь рот, стояла Алисия – милая девушка, с которой, когда была здесь с Винсентом, я не раз практиковалась в испанском. Надеясь, что она меня не узнает, я на всякий случай нацепила солнечные очки, но, как только подошла ближе, Алисия издала радостное восклицание и вылила на меня поток испанских приветствий. Вымученно улыбнувшись, я сказала, что очень спешу и мне срочно нужно вызвать такси. Она с готовностью потянулась к телефону и между прочим спросила про моего novio[1] – Винсента. Наверное, загнанная под ноготь иголка причинила бы меньшую боль. Но я почти без заминки ответила, что с ним – всё хорошо, и опрометью бросилась прочь, пока она не спросила что-нибудь ещё.