– Вы сообщили родителям Руслана, что это был не суицид?
– Конечно. Сразу же.
– Хорошо, - говорю и сползаю вниз по подушке, подтягивая одеяло к подбородку. - Скажите, пожалуйста, Ларисе Петровне, чтобы она меня отпустила, я в порядке, - хлопаю по груди, где на новеньком шнурке висит такой же новенький кристалл-блокиратор. - Не сниму, не беспокойтесь, - Князев кивает. Встает, направляется к двери. – Станислав Сергеевич! – окликаю. Оборачивается. – С моим котом все в порядке? Он не пострадал во время землетрясения?
Мужчина усмехается.
– Жрет и жиреет твой кот, - успокаивает.
И выходит за дверь.
Лариса Петровна говорит, что Холостов дежурит в коридоре под дверью моей палаты. Умоляю ее увести его оттуда под любым предлогом и ухожу в свою комнату в одиночестве. Коридоры пусты, все студенты на занятиях, поэтому мне удается добраться до своего укрытия никем не замеченной.
Запираю дверь и прохожу внутрь. Вскользь бросаю взгляд в зеркало – краше в грoб кладут: лицо осунувшееся, синяки под глазами.
Постель не убрана, белье скомкано. Верно, мы же умчались к Артемиде, все побросав.
Сажусь на край кровати, подтягиваю к себе одеяло, обнимая и зарываясь в него носом. Оно пахнет Костиным парфюмом. Тем самым, на запах которого я так бессовестно клеветала, когда он тащил меня по саду с подвернутой ногой.
Куратор втирался в доверие,искал подход к каждому…
Целый океан лжи. Не знаю, как с этим справиться.
В дверь стучат.
Не сомневаюсь, кто это, поэтому не отвечаю.
– Лер, открой. Я знаю, что ты там!
Я очень его люблю. Но я ему больше не верю. Что было правдой из того, что он говорил, а что нет?
– Лера. Пожалуйста!