Как же больно-то…
Разворачиваюсь и ухожу. Ускоряю шаг. Он ещё что-то кричит мне вслед. Но я не слушаю. Наслушалась по горло.
И да, нет слова страшнее, чем «поздно».
– Резеда, да включи ты голову! – упорный, догоняет меня, мешает войти в медблок.
– Пусти, - шиплю. Я решила. Это мой выбор. Я хочу выбирать сама.
– Да ты же передумаешь через пару недель, если сейчас не сотрешь все к чертовой матери из своей памяти! – Костя на меня орет. Уже просто орет, а не настаивает и пытается переубедить. Новая тактика в деле?
– Пропусти, – повторяю.
– И не подумаю. Давай договоримся на месяц? – теперь Холостов торгуется – смена тактики за тактикой. - Если ты все равно захочешь все забыть, тебя никто не остановит. Нельзя принимать такие решении в состоянии аффекта, да услышь же ты меня!
Ладно, я тоже могу по-другому.
– Антон Васильевич! – зову тяжелую артиллерию,и притаившийся в кабинете врач выходит навстречу, будто только что нас услышал. Выгодная глухота – вот как это называется.
– Антон, вразуми ее, - избрав лучшей защитой нападение, Костя захватывает инициативу. – Ты же видишь, она еще в шоке. В таком состоянии нельзя принимать судьбоносных решений.
Доктор переводит взгляд на меня.
– Я не в шоке, - отрезаю.
Наверно, со стороны мы и правда смотримся как парочка из разряда «милые бранятся – только тешатся»: стоим на пороге, боремcя за дверь, дергая каждый в свою сторону и не пропуская друг друга. Но это не так. Мы больше не «милые»,и я совершенно точно не шучу.