Покрывало укутало красавицу с головой, и волшебным образом съёжилось вместе с уменьшившейся фигуркой.

— А это джинья, наставник? — выдохнул Рошан, восторженно глядя Амину за спину.

— Чего?! — воскликнул совсем не девичий голос, и из покрывала неожиданно вывернулся мальчишка-побережец. — Джинья? Я?!

Рошан открыл было рот… и так и не закрыл, разглядывая странного мальчика.

— Эй, как ты смеешь непочтительно разговаривать с шехзаде?! — заступился за брата Карим. — Ты вообще кто?

— Я — его друг, — важно сообщил мальчик, перебив собравшегося было ответить Амина. — Так что разговаривай со мной почтительно. Шехзаде. Этому смертному, знаешь ли, благоволят даже джины.

— Да хоть боги!.. Что?! — ахнул Карим.

— Глянь-ка, они ковром-самолётом управлять учатся, — хихикнул мальчишка, покосившись на Амина. — Малышня…

— Что?! — снова завёлся Карим. — Да мы… мы… Да мы в облаках только что летали! Вот!

— Всего-то, — фыркнул мальчик. — А чего ж спустились, летуны?

— Мы хотели узнать у наставника, — начал было Рошан, но странный мальчишка, хлопнув его по плечу, доверительно сообщил:

— Если о полёте — то это ко мне. Значит, так, птенчики, слушай сюда-а-а-а-а-а!

— Ты — мыться, — бросил Амин, отпуская покрасневшее ухо мальчика. — Вы — внутрь, — кивнул он царевичам. — Расскажете всё.

Карим с Рошаном, обменявшись удивлёнными взглядами, быстро скатали ковёр и потащили его в комнату.

— Сливы не есть! И лукум! Моё! — донёсся приглушённый крик мальчишки откуда-то из глубин дома.

— Валид! — раздался в ответ крик наставника. — Я сказал: мыться!

— Слушаюсь и повинуюсь, ха-ха, о мой повелитель.

* * *

Я Амани-хумай. Моя суть — свобода и моя судьба — исполнение желаний.

Тысячи и тысячи лет от Сотворения мира я исполняю мечты. Тысячи и тысячи лет я брожу по земле из клетки в клетку, хитрю и лукавлю, переиначиваю человеческие желания, давая им в ответ на мою неволю совсем не то, что они хотели бы.