Стук стал настойчивее — колотили уже, похоже, пяткой, причём босой.

Амин накинул кафтан — всё-таки наставник шехзаде должен выглядеть прилично — и, выйдя в залитый солнцем душный коридор, отодвинул засов на “парадной” двери (которой уже месяца два ни Амин, ни Гувейда, ни шехзаде не пользовались, предпочитая более прозаичный чёрный ход).

Солнце на мгновение ослепило, и Амин торопливо зажмурился, бормоча приветствие:

— Мир вам…

— Лукум есть? — перебил скрипучий голос.

Амин замер, боясь открыть глаза и понять, что это всё ещё сон.

— Есть, — обрадовался голос, и мимо наставника проскочил кто-то маленький, босоногий, и судя по запаху — давно не мытый. — Иблис! Наконец-то!

Амин медленно закрыл дверь.

Прошёл из коридора в комнату. Остановился в дверях, глядя на жмурящегося от удовольствия мальчишку, загребающего нетронутые царевичами сладости.

— Ты улетела.

Мальчик поднял на него глаза и тяжело проглотил целый десяток свежайших лукумин.

— Ага.

— Ты свободна.

— Ага.

— Тогда что ты здесь делаешь? — напряжённо спросил Амин, боясь услышать ответ.

Мальчишка вытер руки об абаю и широко улыбнулся.

— А я свободна.

Амин медленно, на нетвёрдых ногах, подошёл ближе и, наклонившись, рывком обнял мальчика. И тут же отпустил.

— Сколько ты не мылся? — выдохнул он, отворачиваясь. — Я приготовлю тебе баню.

— Так лучше, о мой повелитель? — прощебетал за спиной девичий голос.