— Ты с-с-с-стал мудрее, ибни. А с-с-с-стал ли счастливее?

Наставник с улыбкой глянул на блещущее звёздами небо.

— Конечно.

— Лжёш-ш-ш-шь.

На этот раз Амин промолчал.

* * *

Довольные, засыпающие на ходу шехзаде ввалились в дом наставника под утро.

— Я ему доказал! Я ему всё доказал, — воинственно размахивая новенькой саблей, вопил чумазый Карим. Одежда на нём ещё кое-где тлела.

Рошан молча прижимал к себе тяжёлый потёртый ковёр. И в обнимку с ним же и уснул, свалившись прямо на пороге.

— Гувейда, помоги перенести их в спальню, — попросил Амин, с трудом сдерживая улыбку.

— Да, сайед, — выглянула из кухни смешливая девушка-бедуинка. — Ох, где они так извазились! Кому скажи — шехзаде, ведь не признают же!

Амин усмехнулся.

— И баню приготовь, им к полудню на плацу надо быть.

— Если проснутся, — фыркнула девушка и, не удержавшись, почесала голую пятку Карима.

Нога в ответ дёрнулась, чуть не заехав бедуинке в нос. Но просыпаться шехзаде так и не пожелал.

Хихикнув, девушка потянулась ущипнуть торчащий среди подушек нос, но окрик: “Гувейда!” её остановил.

— Да, сайед. Уже бегу, сайед.

Амин глянул ей вслед и, всё-таки улыбнувшись, потрепал мокрые вихры Рошана. Вздохнул, укрыл сопящего в подушку Карима и, закрыв окно, повернулся к двери.

Улыбка исчезла, стоило на глаза попасться блюду с лукумом. Сладостей у себя наставник шехзаде не держал и даже на трапезах с султаном и его визирем никогда к ним не притрагивался. Но для учеников иногда покупал — отпраздновать их успех.

Закусив губу, Амин оглянулся.