— Мама… — сами собой шевельнулись губы.

Она стояла в свете звёзд, в простом светлом платье, такая, какой её Темери, может быть, и не помнила, но всегда представляла. Но как? Как такое возможно?

Или верно, что Покровители всегда приходят, когда они больше всего нужны, и именно сейчас настал такой миг?

Но сёстры описывали их… иначе. Не как людей…

Об этом она подумает потом. Потом…

Сама не понимая как, Темери вдруг оказалась в её объятиях. Столько мыслей, слов и вопросов подступило к горлу, но выплеснуть их мешал тугой ком из непролившихся слёз…

Тёплые пальцы голадили Темери по голове, гоня усталость и дурные предчувствия.

Так бы и стоять до скончания дней, над миром, рядом с самым дорогим и родным человеком…

«Мама, что я сделала не так? Почему я пытаюсь помочь, а получается только хуже? И почему мне кажется, что если бы меня не было, всем было бы легче?»

«Почему так хочется плакать?»

«Почему я ничего не могу сделать, чтобы завтра снова не началась война — потому лишь, что кто-то придумал использовать моё имя как знамя, а кто-то — как повод для очередного кровопролитья? И почему один из этих «кто-то» — я сама?»

«Завтра… завтра я попрошу Кинрика побыстрей закончить с обрядом… может, когда нас назовут мужем и женой, ифленские дворяне и вправду успокоятся? И малькане…»…

«Но что мне сделать, чтобы это получилось? Чтобы «завтра» наступило и не оказалось кровавым? Кому сказать, кого предупредить? Как помочь чеору та Хенвилу, и нужна ли ему моя помощь?»

Глупо. Что может подсказать Богиня, которая всего лишь откликнулась на призыв одной из своих бывших служительниц? Даже если она так похожа на маму…

Темери с лёгким сожалением отстранилась. Без обиды, скорей со светлой благодарностью к Золотой Матери Ленне. Ей, похоже, не хватало именно этого — родного человека радом, который одной улыбкой разгонит половину горестей и печалей.

И Ленна ей ответила — не вслух, а словно шепнула в самое ухо, щекотно и тепло:

— Оба брата сделают для тебя всё, что в их силах… но они оба ходят по краю, и если один хотя бы знает об этом, то второй — даже не хочет замечать. Не их нужно бояться…

— Я боюсь, — Темери всхлипнула, получилось совсем громко и по-детски, — я боюсь не их, а за них… и за себя. И за город…

— У тебя сердце Покровителя, но отчаиваться рано: ведь тебе не нужно предупреждать всех… достаточно предупредить одного.

Перед глазами Темери вдруг мелькнул чуть смазанный, словно мельком в толпе увиденный образ: