А у Темери отлегло от сердца — Шеддерик всё правильно понял. Наверняка ведь испугался за неё, но не стал ни возражать, ни спорить. Правда, Темери не сомневалась, что из виду он её больше не выпустит. Но это-то как раз внушало немного дополнительной уверенности и спокойствия.

И вот она снова стоит возле дома Ланнерика та Дирвила. И тот же самый слуга отворяет двери. Прошло несколько месяцев, но как всё изменилось. Сад зарос. В белых вазонах вместо цветов — сорная трава.

Да и сам слуга. Внешне он выглядел таким же спокойным и уверенным. Но глаза воспалены, это не скроешь. И сорочка не выглядит свежей.

Шедде вёл её под руку, и было так удивительно приятно чувствовать рядом его уверенную поддержку.

Ланне поднялся от камина им навстречу.

Он изменился даже по сравнению с тем, каким она его недавно видела в Цитадели. А ведь когда приходил к Шедде, он наверняка уже знал о болезни жены, но ни словом не обмолвился об этом. Он приходил, чтобы получить заслуженное наказание. Может быть, чтобы смыть позор кровью.

Как и тогда, на нём был морской мундир без нашивок.

Но тогда он был собран и холоден. Сейчас — волосы спутались и завязаны в небрежный хвост, щеки впали и покрылись щетиной.

Ланнерик криво улыбнулся и протянул Шеддерику руку:

— Вы пришли попрощаться? Я провожу.

Темери плотней прижала к себе локоть Шеддерика:

— Алистери умерла?

— Нет, ещё нет. Она в сознании и, наверное, будет рада вас увидеть. Но ей очень больно. Обезболивающие пилюли не помогают. Я тоже не знаю, что сделать, чтобы облегчить её уход. Что ещё сделать…

Он поднял руки, пресекая возражения.

— И лекарь, и сиан, и пресветлые, все в один голос говорят, что ей недолго осталось. Я уже смирился с… с этим. Только не знаю, как сказать Валетри. Она с няней во флигеле. Сюда мы её не пускаем. Лекарь думает, она может заразиться…

Он говорил много и быстро, и как будто не с гостями, а просто сам с собой.

— Она долго держалась. Даже я не замечал, что её болезнь вернулась и снова её убивает. Она так хорошо это скрывала. Я сначала даже и не поверил, насколько всё серьезно. Но… я понял одну вещь. Нельзя спасти того, кто отказался бороться.

Темери и Шедде в один голос на это ответили:

— Можно!