– Натворил? Да я спас ей жизнь, – холодно ответил лев и лениво потянулся.
– Натворил? Да я спас ей жизнь, – холодно ответил лев и лениво потянулся.
– Ты виноват, – проворчал грифон.
– Ты виноват, – проворчал грифон.
– Нет.
– Нет.
– Ты нарушил клятву. Пророчество уже наполовину сбылось.
– Ты нарушил клятву. Пророчество уже наполовину сбылось.
Лев гневно зашипел:
Лев гневно зашипел:
– Замолчи! Нет никакого пророчества! Я удивлен, что ты до сих пор веришь в сказки.
– Замолчи! Нет никакого пророчества! Я удивлен, что ты до сих пор веришь в сказки.
– Значит, она тебе ни капельки не нравится? – грифон щелкнул клювом. – Она тебе совершенно безразлична? А мне-то казалось…
– Значит, она тебе ни капельки не нравится? – грифон щелкнул клювом. – Она тебе совершенно безразлична? А мне-то казалось…
Не дожидаясь конца фразы, лев набросился на грифона. Между ними завязалась страшная драка.
Не дожидаясь конца фразы, лев набросился на грифона. Между ними завязалась страшная драка.
Я открыла глаза, когда что-то холодное коснулось моего лба.
– Привет, боец, – прошептал Лео, склонившись надо мной. Итальянец сухо улыбнулся и принялся елозить по моим щекам мокрой тряпкой.
– Что случилось? – прохрипела я. – Помню только выстрел, боль в груди и звон в ушах.
Я растерянно огляделась по сторонам. Комната, в которой я находилась, была мне хорошо знакома – наша с Лео спальня в домике на углу Сан-Паолино.