— Впервые в нашем зале?

Смотритель пытался улыбаться, однако во взгляде его была свинцовая, стылая тяжесть. Так, наверное, мог бы смотреть мертвец, который побывал в глубинах ада и сумел вернуться назад, исковерканный телом, и с душой, оставшейся вне жизни.

— Да, — выдохнула я.

Односложные ответы кажутся людям грубыми, и это к лучшему — отбивает охоту общаться. Но страшного человека было трудно смутить.

— Взгляните, разве он не прекрасен? — смотритель двинул зрачками вверх. Голова у него, должно быть, не запрокидывалась.

Я невольно подняла взгляд на воздушного ящера, и в затылке тяжко ухнуло.

— Настоящий дракон, — в голосе смотрителя слышалось то ли восхищение, то ли насмешка. — Какая мощная грудная клетка! В ней вполне мог родиться огонь. Вообразите, что эти кости одеты плотью, покрыты мехом или перьями... Как вы думаете, у дракона были перья, или он, как нынешние ящерицы, расхаживал в грубой пупырчатой шкуре? В воздухе, на высоте, должно быть холодно. Я ставлю на мех и перья. А вы?

В голове стучало: "Отпустите меня, я хочу уйти", но впервые я не могла выговорить то, что думала. Оставалось лишь дать ответ на бредовый вопрос:

— Если он был покрыт мехом, то изрыгая огонь, рисковал поджечь сам себя.

— Пожалуй, верно, — удивился смотритель.

Да он просто сумасшедший! А я не могу пошевелиться, тело словно онемело. И ему это нравится. Насмешка в голосе и мёртвая стужа в глазах. Он, должно быть, режет женщин ночами и прячет тела в городской канализации. Здесь, на службе, он выбирает себе жертв. Я буду следующей.

— Обратите внимание на череп. Мозговая часть в нём чрезвычайно развита. Не удивлюсь, если разум этого существа был подобен человеческому. Сей крылатый завр мог властвовать над миром ящеров, как человек ныне властвует над животными. Могучий и мудрый, он верил, что достиг всех вершин и никто не свергнет его с пьедестала. Но прошли миллионы лет, и что он теперь? Набор костей на потеху публике.

Смотритель причмокнул влажными губами, и у меня закатилось сердце. Представилось, что сейчас он разогнёт спину, выпрямится и вцепится мне в горло своими длинными, чуть не до колен, руками.

Но страшный человек отошёл в сторону, и желчь, подкатившая к горлу, отхлынула, боль в затылке ослабела.

— Вам это не интересно? Понимаю. Какое дело молодости до ископаемого, пережившего свой мир... У вас дела. Ступайте. Поговорим позже.

Будто сняли заклятье — ко мне вернулась способность двигаться и чувствовать. Слабость в ногах. Внутренний озноб, от которого стучат зубы. И холодок влажного от пота белья.