Мы въехали в высокие стальные ворота, и я оглянулась, ощутив спазм в солнечном сплетении: створки сомкнулись, и мир за пределами забора исчез.

Осталась некошеная трава, весёлая россыпь одуванчиков, деревья, одетые свежей листвой, извилистые тропинки, не асфальтовые, не мощёные, а просто вытоптанные чьими-то ногами. Между стволами проглядывала бревенчатая избушка совершенно в духе вильскогской старины. Не так я представляла себе важное и секретное место.

Асфальта здесь не признавали. Дорога, по которой мы ехали, через двадцать метров упёрлась в небольшую стоянку, где уже отдыхали два электромобиля. И всё. Дальше только пешком по траве. В городских туфлях на каблучках. А впрочем, ходила же я в таких по горному склону, и ничего — жива. Чем-то кончится сейчас...

Жюли первой ступила на узкую стёжку, я двинулась за ней, дыша запахом земли и зелени. Избушка осталась по левую руку. Дранка на крыше, наличники с простенькой резьбой, крылечко в три ступени. Всё крепкое, но тёмное от времени. Значит, построено давно, но содержится в порядке. Земля у крылечка лысая, и тропинки разбегаются на три стороны. Значит, живут здесь. Или работают. Или что-то ещё.

За деревьями послышалось бормотание. Словно кто-то бессознательно твердил себе под нос детскую считалку:

Сто коней у меня,

сто друзей у меня,

друг за другом становись,

по порядку назовись,

крепко за руки держись,

кто последний — покажись!

дам тебе коня

дам тебе коня

дам тебе коня,

а тебе — ремня...

Человек появился неожиданно, будто нарочно прятался, дожидаясь, кого бы напугать. На вид лет тридцати, тщедушного сложения, светлые волосы растрёпаны, пиджак расстёгнут, рубаха выпущена из штанов. И взгляд рассеянный... Идёт прямо на нас с Жюли, а будто не видит.

— Врозь... всегда врозь... прочь... Но горячо... так горячо... а они такие лёгкие, что двое сплавляются в одно... Горячо... вертятся, двигаются... ближе, ещё ближе... в объятья... Двое больше, чем один... Сила страсти... бу-бумс! Бумс! Страаашно...

Странный человек подходил всё ближе, и я припустила вслед за Жюли едва ли не бегом. Оглянулась на ходу: безумец стоял на месте и хныкал, кулаками размазывая слёзы по лицу.