— Да хватит уже боготворить этого типа! — вскричал он.

— Этому типу, как ты говоришь, мы оба обязаны жизнью, — напомнила Эрилин. — И меня волнует, куда он пропал. Что-то случилось, я уверена.

— И давно ты стала так доверять своему предчувствию, а? — издевательски поинтересовался брат. — Переобщалась с магом и теперь тоже мнишь себя одной из них? Мне вот интересно, он тоже побывал у тебя под юбкой?

У Эрилин от возмущения кровь прилила к лицу. Может быть, она ослышалась? Непременно, ослышалась, потому что Эмир не мог сказать ничего подобного, просто не мог...

— Да как ты можешь? — ахнула она.

— Это ты как можешь?! — принц встал и грохнул кулаком по столу, неприятно напомнив Галиса в Саране. — Довольно! Теперь мы в Иканоре, и здесь свои правила! Ты достаточно таскалась с Хортоном со товарищи по дорогам, жалась к нему, как базарная девка, позорила честь семьи! А теперь хватит! Забудь о нем! Его нет, и прекрасно!

Эрилин побледнела и отступила на шаг.

— Что ты с ним сделал? — губы онемели и почти не слушались.

Эмир вышел из-за стола, обошел его и приблизился к ней.

— Я ничего с ним не делал, — отчеканил он. — Много чести. Есть люди, которые сделают все за меня.

У принцессы потемнело в глазах. Этого не может быть, этого просто не может быть! Ситуация до боли напомнила то, что произошло в замке наместника Третьей Провинции Гриора. Когда Гэбриэл предупреждал, предупреждал, но она не слушала, верила в свою правду, а стоило остаться без него, так Андрес Гантер тут же показал свое истинное лицо. Но то наместник, а это брат... родной брат!

Ей захотелось зажмуриться, чтобы не видеть его перекошенное от гнева лицо, но она почему-то не могла, просто застыла, как статуя, и смотрела него во все глаза.

Неужели Гэбриэл был прав во всем? А она не поверила, оскорбилась, требовала не клеветать на ее брата...

— Эмир, — ее голос дрожал, — так это правда? Это не Ридок, это ты нанял сатанида?

В глазах принца мелькнула паника, как у маленького ребенка, которого родители поймали в кухне с пакетом конфет, но лишь на мгновение, в следующее его лицо стало самодовольным, и он избрал лучшей защитой нападение.

— О, моя милая сестренка включила голову! Наконец-то! Конечно же, я! И не одного сатанида, а сразу двух.

Эрилин задохнулась, на глаза навернулись слезы, было ощущение, что кто-то проделал в груди огромную зияющую дыру.

— Эми, — простонала она, бессознательно назвав его так, как звала в детстве, — это же наш папа. Что ты наделал?

— Я достоин этого престола, — прорычал Эмир.

— Да ты чудовище! — вскричала Эрилин. — Псих!