Джулиан молча закатил глаза. При общении с Малкольмом даже ему, бывало, не хватало терпения.

– Ладно, забудь, – сказал Малкольм. – Он был в журнале «О». А это… – Он постучал по бумаге. – Это древний язык фэйри – вы были правы, этот язык появился раньше Сумеречных охотников. Вероятно, в ближайшие дни я смогу выяснить больше. Но я пришел не поэтому.

Джулиан выжидающе посмотрел на него.

– Я изучил яд, которым была пропитана та ткань, что ты прислал мне вчера вечером. Проверив его на различные токсины, я пришел к выводу, что это катаплазма – экстракт редкого вида белладонны, смешанный с демоническими ядами. Он должен был тебя убить.

– Но Эмма меня вылечила, – сказал Джулиан. – Руной ираци. Значит, ты говоришь, что нам нужно искать…

– Я не говорил ничего о поисках, – перебил его Малкольм. – Я говорил, что никакая руна ираци не могла тебя вылечить. Даже делая скидку на силу парабатаев. Одним словом, ты совершенно точно не мог выжить. – Его удивительные сиреневые глаза замерли на Джулиане. – Не знаю, кто из вас сделал это, ты или Эмма, но это просто невероятно. По всем законам ты должен быть мертв.

Джулиан медленно поднялся по лестнице. Со второго этажа доносились крики и громкие голоса, но, похоже, все было в порядке. Любому, кто опекал четырех детей, было жизненно необходимо научиться отличать игривые крики от настоящих, и Джулиан давно освоил этот навык.

Он все еще думал о том, что Малкольм сказал о катаплазме. Узнать, что ты должен быть мертв, оказалось весьма неприятно. Конечно, оставалась небольшая вероятность, что Малкольм ошибся, но почему-то Джулиан сильно сомневался в этом. К тому же Эмма, кажется, упоминала, что в точке пересечения лей-линий росла белладонна.

Стоило ему свернуть в коридор, как все мысли о ядах и лей-линиях вылетели у него из головы. Комната, в которой стоял компьютер Тиберия, была залита светом. Оттуда доносился шум. Джулиан подошел к двери и заглянул внутрь.

На мониторе компьютера мелькали кадры из видеоигры. Марк сидел перед ним и отчаянно стучал по кнопкам на джойстике, пока на экране прямо на него несся грузовик. С громким хлопком он повалил его героя, и Марк толкнул джойстик в сторону.

– Этот ящик явно служит Владыке Лжи! – негодующе заявил он.

Тай рассмеялся, и Джулиан почувствовал укол в свое сердце. Смех брата был одним из любимых звуков Джулиана – отчасти потому, что Тай смеялся очень искренне, безо всякой попытки скрыть смех и даже мысли о том, что его стоит скрывать. Игра слов и ирония зачастую не казались ему смешными, но люди, которые вели себя глупо, заставляли его хохотать, а еще он с нескрываемым интересом наблюдал за животными – например, как Черч падает со стола и пытается восстановить достоинство. И все это восхищало Джулиана.