Эмма мимолетно улыбнулась ему, а затем залезла в кровать и сунула под одеяло свои длинные ноги.

– Я проверила, как дела у Диего и Кристины, – сказала она. – Он отключился у нее в кровати, а она заснула рядом. Завтра я обязательно посмеюсь над ней.

– Кристина его любит? – спросил Джулиан, садясь на кровать.

– Точно не знаю. – Эмма пошевелила в воздухе пальцами. – У них, ну, знаешь… все сложно.

– Нет, не знаю. – Джулиан повторил ее жест. – Что это означает?

– Запутанные любовные дела, – сказала Эмма, натягивая на себя одеяло.

– То есть эти пассы пальцами означают запутанные любовные дела? Пожалуй, я запомню на будущее.

Джулиан почувствовал, как его губы изогнулись в улыбке. Только Эмма могла заставить его улыбнуться после такой ужасной ночи.

Она отогнула уголок одеяла.

– Останешься? – спросила она.

Не было на свете ничего такого, чего бы Джулиан хотел сильнее, чем лечь рядом с ней и очертить ее лицо своими легкими пальцами: широкие скулы, острый подбородок, полузакрытые глаза, шелковые ресницы. Его тело и разум истощились, слишком устали даже для желания, но ему все равно хотелось близости и дружбы. Прикосновения к ее коже успокаивали его так, как ничто иное.

Он вспомнил, как несколько часов не сомкнул глаз на пляже, пытаясь запомнить, каково это – обнимать Эмму. Они много раз спали рядом, но прежде он не понимал, как восхитительно держать в своих руках другого человека. Подстраивать свое дыхание под его дыхание.

Не снимая одежды, он лег на кровать рядом с Эммой и забрался под одеяло. Она лежала на боку, положив руку под голову. Она смотрела на него серьезно, решительно.

– Джулиан, сегодня ты разыграл все карты так искусно, что я даже испугалась.

Он коснулся кончиков ее волос и тут же отнял руку. Его тело охватило огнем, который как будто пронизывал его насквозь.

– Тебе не стоит меня бояться, – сказал он. – Никогда. Ты из тех людей, которым я никогда не причиню боль.

Она протянула руку и приложила ладонь к его сердцу. На Джулиане была футболка, но ему казалось, что она касается его кожи.

– Расскажи мне, что случилось с Артуром и Ансельмом, когда мы вернулись, – попросила Эмма. – Самой мне этого не понять.

И он рассказал ей. Он рассказал ей, как много месяцев на всякий случай сливал остатки зелья, которое Малкольм варил для Артура, в бутылку вина. Как оставил эту бутылку в Убежище, не зная, когда именно она пригодится. Как на точке пересечения он понял, что Артур должен быть в здравом уме и трезвой памяти, когда они вернутся. Как он позвонил Артуру и велел ему предложить вина Ансельму и выпить самому, понимая, что лекарство подействует только на дядюшку. Как он корил себя за то, что подливал дядюшке зелье без его ведома. Как он заранее на всякий случай сложил пустые коробки из-под пиццы в гардеробе, стоящем в холле. Как переживал из-за того, что плохо поступает с Ансельмом, который не заслуживал ожидающего его наказания. Как порой он не знал, кто он такой, каким образом он делает то, что делает, и есть ли способ поступить иначе.