Светлый фон

Когда он закончил, Эмма подвинулась к нему и легко коснулась его щеки. От нее пахло розовым мылом.

– Я знаю, кто ты, – сказала она. – Ты мой парабатай. Ты – тот, кто делает, что нужно, потому что больше некому.

Парабатай. Он никогда прежде не ощущал в этом слове такой горечи. Но теперь он подумал обо всех годах, которые ждали их впереди и в которых не найдется ни минуты, когда они с Эммой оказались бы в полной безопасности. Ни единого шанса прикоснуться друг к другу, поцеловаться или поддержать друг друга, не опасаясь выдать свою тайну. И вдруг его захлестнуло целой волной чувств.

Парабатай

– Может, нам убежать? – спросил он.

– Убежать? – озадаченно повторила Эмма. – Куда?

– Куда-нибудь, где нас не найдут. Я смогу. Я смогу найти такое место.

Ее глаза были полны сочувствия.

– Но они поймут, почему мы сбежали. И мы никогда не сможем вернуться.

– Они простили нас за нарушение Холодного мира, – сказал Джулиан и понял, что в его голосе сквозит отчаяние. Слова сами срывались с его губ, но эти слова он хотел и не отваживался произнести годами: эти слова шли из той части его души, которую он так долго запирал ото всех, что уже и сам сомневался в ее существовании. – Им нужны Сумеречные охотники. Нас слишком мало. Может, они простят нас и за это.

– Джулиан, ты никогда не сможешь ужиться с собой, если покинешь детей. И Марка. И Хелен. Марк ведь только вернулся назад. Нам нельзя так поступить.

Джулиан сдерживал мысли о них, мысли о братьях и сестрах, как Посейдон сдерживает огромные волны.

– Ты говоришь так, потому что не хочешь сбегать со мной? Если ты этого не хочешь…

Издалека раздался плач. Тавви.

Джулиан тотчас вскочил с кровати и ступил босыми ногами на холодный пол.

– Мне нужно идти.

Эмма приподнялась на локтях. Ее лицо было серьезно, темные глаза широко раскрыты.

– Я пойду с тобой.

Они поспешили к Тавви. Дверь была приоткрыта, внутри тускло светился колдовской огонь. Тавви лежал в своем шатре, ворочаясь и беспокоясь во сне.

Эмма тут же опустилась на колени возле него и провела ладонью по его растрепанным каштановым волосам.