– Но это лучше, чем ничего, – сказала Диана.
– Да, – Джия вновь обернулась к ней. – Это лучше, чем ничего.
Когда несколько минут спустя Диана вышла из Гарда на серовато-белый дневной свет, ее кровь пела. Она это сделала. Встреча состоится. Кьеран даст показания. У них будет шанс вернуть себе Институт и, может быть, раздавить Когорту.
Она подумала об Эмме и Джулиане и о Черной книге. Тяжкое бремя на слишком юных для этого плечах. Она помнила их обоих еще детьми в Зале Соглашений – они с обнаженными мечами встали вокруг младших Блэкторнов и готовы были умереть за них.
Боковым зрением она заметила краткую яркую вспышку. Что-то упало на землю к ее ногам. Наверху что-то порхнуло – движение в тяжелых тучах. Когда Диана нагнулась, чтобы быстро спрятать в карман маленький желудь, она уже знала, от кого это послание.
И все же она прочитала его, только когда дошла до середины спуска к Аликанте. Если уж Гвин отправил ей послание средь бела дня, пусть даже под прикрытием облаков, это наверняка что-то серьезное.
В желуде оказался клочок бумаги, на котором было написано:
Приходи ко мне немедленно, за городские стены. Это важно. Дети Блэкторнов в опасности.
Отшвырнув желудь, Диана со всех ног помчалась вниз по склону холма.
Эмма и Джулиан в молчании возвращались от церкви Портхэллоу. Начался дождь. Джулиан отлично помнил дорогу, и даже срезал путь через непаханые участки полей, шагая прямо на Уоррен.
Отдыхающие в доке и около бассейнов у Часовенного утеса спешили, собирая вещи под первыми каплями дождя – матери переодевали сопротивляющихся малышей в купальниках, складывали яркие полотенца, убирали пляжные зонты.
Эмма вспомнила, как ее отец любил шторм на пляже. Она вспомнила, как он держал ее на руках, когда гром грохотал над бухтой Санта-Моника, и рассказывал, что, когда молния ударяет в пляж, она переплавляет песок в стекло.
И сейчас этот грохот стоял у нее в ушах – громче шума моря, которое поднялось с приливом и билось о скалы по обе стороны бухты. Громче, чем ее собственное дыхание – пока они с Джулианом бежали вверх к коттеджу по скользкой мокрой тропинке и нырнули внутрь как раз в тот момент, когда небеса разверзлись, и вода хлынула вниз, как из пробоины в рушащейся плотине.
Всё в коттедже казалось почти ужасающим в своей обыденности. Чайник на плите. Чашки и пустые тарелки, разбросанные по лоскутному коврику перед камином. Толстовка Джулиана на полу – там, где Эмма скомкала ее прошлой ночью и устроила себе из нее подушку.