– Мой отец, – гордо сообщила она. – Реестр – его идея.

– Какие интересные плакаты, – сказал Марк.

– Как прекрасно, что люди выражают свои политические убеждения, – сказала Зара. – Холодный мир дал начало целому поколению революционеров.

– Редкий случай, – заметила Кристина, – чтобы революция требовала ограничить права людей, а не расширить.

На мгновение маска Зары дала трещину, и Кристина смогла заглянуть за вежливое притворство, нарочито инфантильные манеры и голосок с придыханием. За всем этим скрывалось нечто холодное, лишенное всякой теплоты, сочувствия и привязанностей.

– Люди, – сказала Зара. – Какие еще люди?

Диего взял ее под руку.

– Зара, – произнес он. – Пойдем, займем наши места.

Марк и Кристина молча смотрели им вслед.

– Надеюсь, Джулиан прав, – сказала Ливви, глядя на пустой помост.

– Обычно он прав, – сказал Тай. – Не во всем, но в таких вещах – да.

Кит сидел между близнецами, что означало, что переговариваются они через его голову. Он сам толком не знал, как очутился в таком положении. Не то чтобы он был против – или вообще это замечал. Он впал почти в полное молчание – чего с ним обычно никогда не бывало – из-за того, где именно находился: в Аликанте, сердце страны Сумеречных охотников, глядя на легендарные демонические башни.

Он влюбился в Идрис с первого взгляда, и совершенно этого не ожидал.

Это было все равно, что войти в сказку, и не в одну из тех, к каким он привык на Сумеречном базаре – где феи всегда были чудовищами. В сказку, которую он видел по телевизору и в книгах, когда был маленький – в мир величественных замков и дремучих лесов.

Ливви подмигнула Киту.

– У тебя такой вид…

– Какой?

– Идрис произвел на тебя впечатление. Признай это, мистер «Меня Ничто Не Впечатляет».