Драган подносит к губам рацию:

— Martin! Štefan! Konec! (Мартин! Штефан! Приём!)

Эти слова выводят толпу из ступора. Атмосфера резко разряжается. Все разом принимаются громко и бодро переговариваться и даже смеяться. Кое-кто глумливо пинает обмякшее на кольях тело. В голову, лишенную лица, летит кем-то запущенный озорной снежок.

И этот чудесный момент общего радостного облегчения почему-то захватывает и подавляет какой-то тёмный беспокойный ропот. Он катится от дверей замка по краю растерянной толпы, настойчиво и угрюмо пробиваясь в центр. Туда, где всё ещё раздаются беззаботные, весёлые голоса. И вот последние неосведомленные пали. Словно порыв чёрного ветра загасил светлое ликование.

В повисшем тягостном молчании скорбно расступаются ряды. Вынырнув из пустоты ночи, в толпу врезается какая-то бесформенная, уродливая фигура, непомерно широкая, многоногая, с нелепо раздвоенной головой. Она ковыляет медленно, но неумолимо, а по снегу за ней тянется тёмная влажная полоса крови.

Паша шагает осторожно и сосредоточенно, правой рукой крепко ухватив, едва-едва передвигающего ноги Даниеля. А тот, закинув одну руку на плечо другу, как будто бережно поддерживает что-то, спрятанное за пазухой. Остановившись перед Драганом, сдвоенная фигура кидает к его ногам отрубленную руку и тут же оседает на снег. Пришедшие в себя мужчины бросаются поддержать друзей. А Драган, метнув быстрый взгляд на кровавый трофей, рывком обращается к только что-то побежденному вампиру.

От нанизанного на колья тела уже поднимается хорошо различимый пар. И голова снова дымится. Драган резко рвет с трупа одежду. Обнажившиеся грудь и живот не тронуты огнем. Продырявленная в дюжине мест кожа в остальном совсем ещё по-человечески свежа и гладка. В бессильной злобе Драган, как бы желая убедиться в правоте своих глаз, проводит рукой по тепло розовеющему животу.

И только тогда, вскакивая, он объявляет:

— Ni on! Verjetno je pobegnil! (Это не он! Он, должно быть, ушел!)

Слова громом прокатываются по ошарашенной толпе. Мужчины медлят лишь секунду. И вот беспорядочной гурьбой бегут уже со всех ног, несутся к воротам. А там — настежь растворенная дверь. И кто-то в отчаянии восклицает: «Moj avto!» («Моя машина!») Перекрывая гвалт неразборчивых голосов, звучит отрезвляющая команда:

— Tri skupine za preganjanje! Takoj! (Три группы преследования! Немедленно!)

Это Мартин, сложив ладони рупором у рта, пытается образумить толпу:

— Zdaj! Držimo se načrta! Gregor, odpri vrata! (Сейчас же! Действуем по плану! Грегор, открывай ворота!)