— Poglejte to! (Зацените!)

У него в руках настольная лампа с зелёным матерчатым абажуром, которую он любовно поглаживает, прижимая к груди.

— Norec si! Zakaj k vragu rabiš to sranje? (Вот ты — дурик! На фига этот хлам?)

— In kaj? Všeč mi je barva in… (А что? Мне цвет нравится и…)

Гогот заглушает окончание реплики, а парень с лампой тем временем опускает стекло:

— Predstavljajte, taka lučka! (Прикиньте, сигналка такая!) — выставляет лампу на крышу автомобиля и старательно изображает полицейскую сирену: — U-u! U-u! U-u! Nočna straža! (У-у! У-у! У-у! Ночной патруль!)

Но над шуткой смеется только он сам, водитель же грубо одёргивает клоуна:

— Dovolj! Bo ti zmrznila glava! (Завязывай! А то совсем голову отморозишь!)

Шутник послушно, но без особого энтузиазма закрывает окно и только тут замечает, что его товарищ, по-видимому, уснул — он сидит, закрыв глаза и запрокинув голову. А молчаливый попутчик прильнул к его обнаженной шее.

— Hej! Stari! To ni naša odlika! (Эй! Чувак! Мы не по этой части!) — с яростным возмущением кричит парень и отталкивает от товарища неуместно ведущего себя гостя.

Двое на передних сиденьях с любопытством оборачиваются. И тут всё происходит сразу, за какой-то мимолётный миг. У спящего на шее открывается чудовищная рана, заливая потоком липкой крови ошеломленного соседа. Водитель успевает лишь слабо крякнуть и, опустив глаза, обнаружить серебристый клинок, прошедший сквозь его грудную клетку. Машину яростно трясет, и волна крови вылетает из рта водителя на лобовое стекло, которое тут же взрывается фонтаном стеклянных брызг — в салон влетает мощный корявый сук. А безмолвный попутчик, притянув к себе за волосы впереди сидящего парня, уже вгрызается в его шею, и тот лишь мелко подрагивает всем телом, словно пытается попасть в ритм энергичной музыки.

Единственный уцелевший весельчак погребен под телом своего истекающего кровью товарища. Несколько судорожных движений, и с истерическими воплями он наконец вываливается из разбитой машины. Барахтаясь и поскальзываясь в снегу, он всё-таки выбирается на дорогу и, продолжая истошно вопить, слепо несется прочь от окровавленной машины.

Всё ещё сидя на заднем сиденье, вампир провожает безучастным взглядом резко вильнувшую белую Тойоту. Сквозь оглушительную музыку до него долетают визг тормозов, металлический грохот, приглушенные снегом удары. Откинувшись на спинку, он некоторое время просто сидит в блаженном бездействии. Хотя безобразно развороченная щека и раны на теле по-прежнему кровоточат, лицо его выглядит как будто бы отдохнувшим.