— Mama, mi je sla… (Мама, мне пло…)

Спазм перехватывает его горло.

— Doktor, oprostite, (Доктор, извините.) — бросив телефон, Ирена склоняется над сыном. — Jan, v predalu je brisača, poglej. (Ян, там в бардачке полотенце, посмотри.)

Ян послушно начинает рыться в бардачке. Ирена, хлопоча над Тинеком, мучительно кривит тёмный рот.

— Mama! (Мама!) — расширенные глаза Тинека устремлены в сторону лобового стекла. А за ним посреди пустой дороги прямо навстречу автомобилю из снежной мглы несется покрытая кровью фигура. Ян слишком поздно выкручивает руль.

* * *

Сквозь размеренно кружащий снег вдоль обочины не спеша движется тёмный силуэт. Припорошенная снегом тишина нарушается лишь звуком осторожных размеренных шагов. Время от времени, когда издалека долетает собачье рычание, постепенно переходящее в лай, путник останавливается, напряженно всматриваясь в окружающий пейзаж и ловя малейшие шорохи. Но в очередной раз тень разочарования пробегает по мертвенно-бледному лицу и, подавив судорогу боли, он продолжает путь.

Лоскуты, стягивающие плечи и торс, уже насквозь пропитались чёрным. Единственная рука придерживает меч, неловко закрепленный на поясе полосами брезента. Длинные волосы то падают на лицо, а то разлетаются от редких порывов серебристого ветра, открывая жуткую рану на левой щеке.

Внезапно он выступает прямо на середину дороги, и через несколько секунд на него падает свет фар. Мчащийся чёрный автомобиль резко тормозит. Из окна выглядывает легкомысленная физиономия:

— Kapo dol, stari! Te odpeljemo? (Ну, ты даешь, чувак! Тебя подвезти?)

В салоне чёрного кроссовера четверо парней. Случайный попутчик усаживается сзади. Его лицо почти полностью скрыто низко свисающими длинными волосами. Машина трогается с места, и салон сразу же наполняется энергичной музыкой и оживленными голосами.

— Torej, še dve hiši? (Ну, что, ещё пара домов?)

— Zakaj le dve? (Почему только пара?)

Молодежь хохочет и дружно стукается пивными жестянками.

— In kje, stari, greš? Na otroško zabavo? (А ты, чувак, куда? На детский праздник?)

Новый взрыв хохота. Попутчик никак не реагирует на шутку, и по его бесстрастным холодным глазам не понятно, чувствует ли он, вообще, что-нибудь. Как бы то ни было, его спутники не замечают ничего необычного.

— Veš? Tukajšnji kreteni vsi skupaj prenočiščejo v šoli. Razumeš to, kajne? (Слыхал? Местные болваны все, как один, ночуют в школе. Смекаешь, что к чему?)

Потягивая пиво, парни ухмыляются в банки, удовлетворенно сопя и покашливая.

Сидящий на заднем сиденье у окна достает что-то снизу: